Амран Джамаев: Несколько поколений артистов отдали свои жизни театру

15.02.2017 11:51

В минувшем году Чеченскому государственному драмтеатру им. Х. Нурадилова исполнилось 85 лет. Ровно половину этих лет – 43 года - служит театру Народный артист ЧИАССР, Заслуженный деятель искусств СОАССР Амран Германович Джамаев.

Амран Джамаев – один из талантливых и любимых зрителями артист, высоко оцениваемых жюри всевозможных театральных фестивалей. В канун новогодних праздников ему присуждено звание "Лучший работник культуры СКФО и ЮФО-2016".

Обычно с годами «возрастные» актеры выходят на сцену редко и в больших ролях. Амран Германович – исключение из этой закономерности: он сегодня так же востребован, как 10, 20 и 40 лет назад, причем, Джамаев по-прежнему виртуозен и в сценическом проживании ролей молодых персонажей. В преддверии официального празднования 85-летия ЧГДТ им. Х. Нурадилова, Амран Германович вспоминает события, ставшие историей его актерской судьбы, историей театра.

Амран Германович, когда Вы поступали в московский театральный вуз, артистическая стезя не считалась престижной у старшего поколения. Артистам мало платили, и это определяло их низкий социальный «рейтинг». И все же свет театральных софитов привлекал молодежь. Как Вы пришли в профессию?

- Это был 1968-й год, я учился в 10 классе. Помню, шел урок, когда в класс вошел наш директор Ахмед Адамович Дурдиев, а с ним незнакомый нам высокий, статный мужчина. Директор представил его: «Вот известный чеченский драматург Абдул-Хамид Хамидов, он пришел к вам с обращением». Затем заговорил Хамидов. Помню его слова: «В этом году у нас набирается чечено-ингушская студия в московский ГИТИС - Государственный театральный институт имени Луначарского. Мы ищем по всей республике талантливых ребят, которые мечтают стать артистами».

Интерес к сказанному был огромен, мы задавали Хамидову вопросы, кое-кто уже принял решение – в том числе я. Со мной решили попытать счастья еще четверо ребят из нашей школы. В назначенный день мы приехали в Грозный. Конкурс, как потом выяснилось, был очень большой: на 25 мест чечено-ингушской студии претендовали 600 - 700 абитуриентов.

В то время здание театра выглядело по-другому – без пристроек и даже без фойе: войдя в парадный вход, зритель попадал прямо в зрительный зал. Первый тур проходил на втором этаже. Здесь собралась молодежь из разных уголков республики, многие приехали группами во главе с директорами сельских и районных клубов. Впятером мы простояли в коридоре целый день. В театр вошли в 9 утра, а первый тур прошли... в двенадцать ночи! Кто сидел в жюри? Министр культуры Чечено-Ингушетии Ваха Татаев, драматург Абдул-Хамид Хамидов, молодые и уже известные в то время артисты театра Муса Дудаев, Альви Дениев, Хасан Шаипов. Все они сидели за столом, за ними стояла группа актеров театра имени Нурадилова.

Я назвал свои имя, фамилию; отвечая на вопрос кого-то из членов жюри, сказал, что приехал из Толстой-Юрта. Прочитал стихотворение, басню, спел песню…

Значит и тогда, полвека назад, творческие испытания в театральный вуз ничем не отличались от современных правил?

- Как и сегодня, особенно много волнений было по поводу актерских этюдов. Каждого, кто выходил после творческого экзамена, окружали, засыпая вопросами, другие абитуриенты. Так вот, когда наступил мой черед, я предстал перед жюри, прочитал и спел то, что было подготовлено, Ваха Татаев (он тоже был родом из Толстой-Юрта) предложил мне сыграть этюд: «Гайтал, к1ант, х1окху ламарошна, теркахоша хорбаз муха юу!» («Покажи, парень, этим горцам, как надтеречненцы арбуз едят!»). Недолго думая, я изобразил, как выбираю, разрезаю арбуз, как беру в руки дольку, откусываю и усиленно поедаю… И тут мой взгляд случайно падает на одного из членов жюри Альви Дениева, который смотрит в упор на меня, изображает, как жует, и, отворачиваясь, как бы «выплевывает» арбузные семечки… То есть, указав на то, что я пропустил этот момент, он сделал мне визуальную подсказку. Ну я, конечно, тут же повторил недостающее движение для пущей убедительности. Все было непривычно и забавно.

Из нас пятерых первый отборочный тур прошел я один, второй тур тоже скоро остался позади; до третьего дошли несколько десятков человек. На это заключительное творческое испытание приехали члены жюри из ГИТИСа: тогдашний декан актерского факультета Нина Викторовна Чефранова, профессор ГИТИСа Семен Ханаанович Гушанский - наш будущий руководитель курса. Конечно, министр культуры Чечено-Ингушетии Ваха Татаев и драматург Абдул-Хамид Хамидов также вошли в состав жюри третьего тура.

На этот раз все было гораздо сложнее. Читаешь, например, стихотворение, а члены жюри дают новое задание: повтори так, словно ругаешься (грустишь, радуешься и т.д.). Но особое внимание на третьем туре уделялось актерским этюдам. Сказать, что каждый из нас переживал – не сказать ничего, эмоции зашкаливали.

И вот зачисление: на 25 мест взяли 27 человек – с «запасом» на случай отчисления, что в театральных вузах не редкость. Увидев себя в списках студентов, я был счастлив. Шел апрель 1968 года. Прихожу домой с этой новостью, а дед говорит: нет, из этого ничего не получится!..

Он не желал актерской участи для внука?

- Дед, не имея духовного образования, был очень просвещенным с религиозной точки зрения человеком. Он часто слушал проповеди эвлия Докки Шаптукаева – нашего односельчанина из Толстой-Юрта, других чеченских алимов - устазов. Так вот, вплоть до своей кончины в 98 лет, дед был у нас главным, у него надо было спрашивать позволения по всем судьбоносным, а иногда просто важным вопросам нашей семьи. Так что, его запрет фактически перечеркивал все мои планы и мечты.

Конечно, он знал о моих вступительных экзаменах в ГИТИС, о каждой моей поездке в Грозный, но не придавал этому значения. Видимо, был уверен, что не пройду - при таком-то конкурсе. И вдруг мой отъезд становится реальностью!

Первенец своих родителей, я рос хилым, дед всегда защищал меня от строгости отца, я был страшно любимым его внуком, и дед решил исправить свою «ошибку» - расставаться со мной надолго он категорически не хотел. Я не мог с ним спорить, но упал духом, ходил, как в воду опущенный. Он, разумеется, все это видел, но решение изменил не сразу. Прошли недели две-три, пока, наконец, дед дал свое согласие. Я был окрылен.

Перед отъездом в Москву нам выдали чеченскую национальную одежду: черкески и г1абли, чтобы при необходимости мы надевали эти костюмы во время учебы. В Москву мы выехали всей студией на поезде.

Как проходил процесс адаптации чечено-ингушской актерской студии в лучшем театральном вузе страны?

- ГИТИС чем отличается от других вузов – туда кошмарно сложно поступить, но при определенном усердии учиться намного легче, чем проходить вступительные туры. Да, в театральных вузах были факты отчисления за профнепригодность, но это все-таки случалось нечасто, по крайней мере, в годы моей учебы.

Правда, я испытывал сложности с такими предметами, как философия, научный коммунизм, я их не понимал. Но к сессиям готовился основательно – «красный» диплом был для меня делом принципа, его я, в конце концов, и получил.

В студии мы держались друг друга, особенно на первых порах. В этом были свои «минусы». Например, общим решением инициировали отчисление одной из девушек за пропуск занятий. Эффектная, с яркой внешностью, она держалась от нас на дистанции, в ГИТИСе редко показывалась, ссылаясь на то, что делает карьеру в кино. Вот мы и не простили ее пренебрежение к коллективу, решили, так сказать, судьбу. Но позднее, спустя годы я понял, что это была ошибка, не имели мы морального права вот так перечеркивать ее будущее. Нас подвело «стадное» мышление, никто не решился пойти против общего мнения.

Как отреагировало на решение студии руководство вуза?

- Худрук и руководитель курса Гушанский нас поддержал. Он очень чтил чеченские традиции. Как и тогдашний ректор ГИТИСа Матвей Алексеевич Горбунов. Ректор был очень почтенного возраста еще в то время. Помню, произошел у нас конфликт с ребятами одной из национальных студий. Матвей Алексеевич вызвал нас: "Ну что, чечены, опять в драку полезли?".

Он часто рассказывал случай из своей жизни, связанный с нашей республикой:

«Это было после революции. Я был командирован в Грозный по культурной программе. Мероприятие закончилось, мы прощались со всеми. А я и не знал, что у вас не принято обмениваться рукопожатиями с женщинами! Все понял, когда мы уезжали. Оглядываемся, а за нами джигиты скачут – чуть ли не конница! Благо, мы были на машине и смогли оторваться от погони. А я и не знал, что у вас такие законы, что нельзя пожать руку женщине», - несколько раз повторял Матвей Алексеевич.

Без мелких стычек с ребятами из других студий не обходилось. И когда нас отчитывали, Гушанский реагировал всегда одинаково. "Ничего, сессия покажет, кто есть кто, расставит все точки над "i", - говорил он. А по результатам сессий мы всегда были на первом месте в «рейтинге» национальных студий.

Надо сказать, уже ко второму, третьему курсам мы сдружились с ребятами и девушками из национальных студий ГИТИСа того периода: осетинской, молдавской, кабардинской, таджикской, и сегодня всегда вспоминаем нашу дружбу добрым словом. В ГИТИСе в те же годы учились, жили с нами в одном общежитии Сергей Гостюхин, Юрий Николаев, Ирина Алферова, Александр Абдулов, Евгений Винокур, Ольга Остроумова и другие студенты, ставшие впоследствии знаменитыми артистами.

И все же, в первую очередь та пора вспоминается атмосферой высокого искусства, в которой мы вращались. Музеи, театры (драматические, оперетты, оперы и балета), возможность учиться у известных в стране мастеров сцены – все это развивало творческое начало в нас, студентах. По крупицам, медленно, но верно происходила некая трансформация вчерашних сельских мальчишек, имеющих смутное представление о многих видах искусства, в начинающих актеров.

Интересно, как проходили занятия по актерскому мастерству в ГИТИСе?

- Надо сказать, профессиональному мастерству преподаватели ГИТИСа обучали нас с самых "азов". Если выразиться образно, нас не бросали в "море" – учили "плавать". Первый год мы осваивали актерские этюды. Я в предлагаемых обстоятельствах - немая сценка, в которой действие и смысл надо выразить пластикой, мимикой. Я долго не понимал, чего от меня требуют. Этюды у меня получались, скорее всего, за счет органики, интуитивного осознания того, как бы я вел себя в той или иной ситуации. Но это было поначалу, потом вник, освоился. Эту работу с нашей студией вел Александр Александрович Андерс – в прошлом известный актер МХАТа, педагог ГИТИСа. Он до скрупулезности подводил нас к элементам актерского мастерства, занимался с нами весь первый курс.

На втором пошли отрывки из спектаклей. То есть, "играли" голосом тоже – не только пластикой и мимикой, как в этюдах. Третий - это был курс одноактных пьес. Студию разделили на две части, каждая была задействована в одной постановке. То есть, одновременно два одноактных спектакля ставились в студии, все ребята были заняты, никаких простоев.

В конце третьего - начале четвертого курсов приступили к работе над дипломными спектаклями "Отелло" и мюзикл "Человек из Ламанчи". «Отелло» ставил профессор ГИТИСа Всеволод Порфирьевич Остальский, «Человек из Ламанчи» - Народный артист СССР Всеволод Семенович Якут. Интересно, что вблизи от ГИТИСа располагался (как, впрочем, и ныне) театр имени Владимира Маяковского, и там тоже ставили в то время "Человека из Ламанчи" с Александром Лазаревым в роли Дон Кихота; Дульсинею играла Татьяна Доронина, Санчо Пансу - Евгений Леонов.

Эта звездная "конкуренция" наших педагогов не смущала. "Ничего, ребята, чем мы хуже их?" - такая была реакция со стороны Гушанского. Худрук таким образом вселял в студийцев уверенность, хотел нас как бы подстегнуть.

В спектакле "Отелло" мне досталась роль Яго - отрицательный образ, это была моя первая большая роль.

Спектакли в студии ставились на чеченском языке?

- Разумеется, ведь наша студия имела статус национальной, готовила актерские кадры для чеченского театра. Штатным сотрудником ГИТИСа, прикрепленным к нашей студии, был поначалу известный московский профессор-лингвист с мировым именем, чеченец Юнус Дешериев (Дала декъал войла иза!). Он был очень добрым, интеллигентным человеком. Помню, однажды после лекции он остановил меня на выходе: "Собар дел". И втискивает мне в руку десять рублей.

Если помните, была такая красная купюра в советское время. Стипендию мы получали 27 рублей, а тут больше трети суммы, которую студент ждал каждый месяц! Почему он решил помочь именно мне? Наверное, обратил внимание на мою худобу и бледность, я так думаю. После Дешериева нашим педагогом по чеченскому языку был назначен известный чеченский писатель Нурдин Музаев. Он же переводил пьесы для дипломных спектаклей на чеченский язык.

В ГИТИСе частыми гостями бывали знаменитые советские артисты театра и кино, встречи с ними всегда вызывали огромный интерес. К нам, студийцам из Грозного, приходили также артисты из Чечено-Ингушетии. Как-то идет у нас урок танца, вела его преподаватель Васильева, имени-отчества не помню. И заходит к нам легендарный чеченский танцор Хасан Алиев. Показал он движения чеченской лезгинки, рассказал о ней, двигался настолько пластично и выразительно, что Васильева была поражена. На 4 курсе пришел к нам Махмуд Эсамбаев, общение с этим великим мастером танца также осталось в памяти. Приходили и другие чеченские артисты, они относились к нам, как к своим коллегам.

Помню, о возвращении московской актерской студии, о ваших дипломных спектаклях знала вся Чечено-Ингушетия.

- Дипломные спектакли мы показали сначала в ГИТИСе, на учебной сцене. Зал был забит до отказа, спектакли получили самые доброжелательные оценки, что не удивительно, учитывая уровень наших титулованных режиссеров и педагогов. Дипломы тогда нам не отдали, зная, что часть выпускников разбежится, что чревато срывом показа дипломных спектаклей в Грозном. Словом, вручение должно было состояться на сцене театра имени Х. Нурадилова, в торжественной обстановке. В 1973-м нас уже ждали здесь. Возвращение чечено-ингушской студии ГИТИСа после пяти лет учебы – это было событие! Мы приехали в Грозный, показали выпускные спектакли, получили дипломы. 5-6 человек из нас закончили ГИТИС с отличием, я в том числе. Конечно, в нас трудно было узнать абитуриентов ГИТИСа пятилетней давности, имеющих смутное представление о театральном искусстве. И меня, обладателя "красного" диплома, грешным делом одолевала мысль: елки-палки, после такой насыщенной студенческой жизни в легендарном театральном вузе страны работать на периферии?.. После вручения дипломов ребята-ингуши сразу же ушли, как и несколько чеченских бывших студийцев, которые предпочли театру другие места работы. В труппу театра влилась преданная театру часть студии: Руслан Эдельмежидов, Хамид и Луиза Азаевы, я, Султан Докаев, Ильяс Зубайраев, Салаудди Мамацуев, Хамзат Сайдальвиев, Зура Радуева, Аднан Яхъяев, Зулай Айдамирова, Сайхан Аюбов, Муса Дудаев (двойной тезка того самого Мусы Дудаева, которого все знают - Дала декъал войла иза!). После первых ролей в театре имени Нурадилова, я уже не мыслил себя на какой-то другой сценической площадке.

Начинающие актеры и известные, любимые народом артисты- «нурадиловцы» - трудно было сработаться?

- Мы очень скоро втянулись в работу, тем более, что нас сразу ввели в спектакли. Играли на сцене театра и гастролировали по селам круглый год. Колесили на автобусах по сельским клубам вместе с корифеями сцены. Яраги Зубайраев, Хамид Чимаев, Абдул-Вагап Джабраилов, Хава Хакишева, Асет Ташухаджиева, Халимат Мустапаева, Асет Исаева, Магомед Хадзиев, Тамара Алиева и другие – мы застали актерское поколение, с которого начинался театр имени Нурадилова. Многие из них являлись студентами первой чечено-ингушской национальной студии ГИТИСа, проучились с 1938 по 1941 год – вплоть до начала Великой Отечественной войны. Кроме того, в 1973-ем в театре имени Нурадилова уже десять лет работали выпускники первой чечено-ингушской студии ЛГИТМИКа – Ленинградского института театра, музыки и кинематографии: актеры Юсуп Идаев, Раиса Гичаева, Мутэлип Давлетмирзаев, Магомед Цицкиев, Нелли Хаджиева, Зулай Минкаилова, другие артисты, а также режиссеры Руслан Хакишев и Мималт Солцаев. Также в «костяк» труппы входили Дагун Омаев, Зулейхан Багалова и еще несколько выпускников трехгодичной актерской студии при театре - ее открыли в начале 1960-х преподаватели ГИТИСа Минай Минаев и Лидия Горькая.

В те годы блистали на сцене артисты старшего поколения. Какие воспоминания у Вас связаны с их театральными работами?

- Помню, в начале 1970-х главные мужские роли играли Мутэлип Давлетмирзаев и Дагун Омаев, главные женские – Зулейхан Багалова, Нелли Хаджиева. Большими артистами были Яраги Зубайраев, Абдул-Вагап Джабраилов, Хава Хакишева и другие артисты старшего поколения - их профессиональный уровень был для нас своего рода ориентиром. Так, мне надолго запомнился Яраги в образе короля (спектакль "Сид"), Абубешира ("Бож-Али"), Халимат Мустапаева - в роли Бабаци ("Бож-Али"), Хамид Чимаев - в образе Авалу ("Бож-Али"). Или Хава Хакишева - в роли матери в "Кровавой свадьбе": типичная чеченская женщина, она перевоплощалась в образ надменной испанки - пластика, осанка, взгляд производили неизгладимое впечатление! Игра наших старших коллег по сцене, точнее, проживание роли, всегда запоминались зрителю и нам, начинающим актерам. Словом, корифеи сцены начала 1970-х задавали весьма высокую "планку". И не только профессиональную. Я бы отметил типичные для них черты характера - интеллигентность, огромную любовь к сцене, к театру. При этом вне сцены они были совершенно другими людьми. Очень тепло относились к нам - к артистической молодежи, всегда с радостью принимали нас у себя дома, были удивительно хлебосольными. Многие из них остались одинокими. Так, Абдул-Вагап Джабраилов жил один. Актрисы старшего поколения почти все не имели своих семей. Когда их сокращали в связи с пенсионным возрастом, они уходили в никуда - детей нет, добра не нажили... Эти люди отдали свои жизни театру. Несколько поколений артистов отдали жизни театру. Каждый из нас мечтал приблизиться к их профессиональному уровню, к их мастерству. Благодаря этим людям, у нас с тех самых пор сохранилось трепетное отношение к профессии, к театру. Когда запускался новый спектакль, мы с волнением ждали распределения ролей, подавали заявки, принимали участие в творческих лабораториях столичных режиссеров. Часто в республику приезжали из разных городов группы театроведов, смотрели репертуар, потом шли обсуждения спектаклей, при этом не было скидок на "периферийность" театра.

На рубеже 20 и 21 веков наступили смутные времена. Как коснулись минувшие войны вашей театральной семьи – Вас, Вашей супруги Хеды Берсанукаевой, Ваших детей?

- Утратой жилья, как и у многих наших сограждан. В начале 1990-х мы жили в пятиэтажке. Это был актерский дом: нашими соседями были мои «однокашники» по ГИТИСу Руслан Эдельмежидов, Ильяс Зубайраев, Салаудди Мамацуев, Хамид Азаев, Султан Докаев с семьями. Начались бомбежки и Хеда Берсанукаева в качестве руководителя группы женщин-активисток вылетела в Москву "поднимать" общественное мнение против войны в нашей республике. Провели они там 18 дней, их поддержали известные люди: Егор Гайдар, Элла Памфилова и многие другие. А в Грозном к тому времени бомбежки усилились, я с соседями сижу в подвале пятиэтажки, ее все нет. Наши дети находились в Толстой-Юрте у родственников, я от случая к случаю ездил к ним. В очередной раз вернулся в Грозный, добрался до "Минутки", а там эпицентр боев, пройти невозможно. Там меня узнал незнакомый мужчина, уговаривал не рисковать, а когда понял, что из этого ничего не получится, вызвался пойти со мной. Не желая подставлять чужого человека, я через два-три дня вернулся в Толстой-Юрт. Позднее получил информацию, что Хеда находится в Мартан-Чу, там ее и нашел. После второй войны нашу пятиэтажку взорвали федералы, объяснив это тем, что из нее, якобы, кто-то стрелял. На месте дома я застал кучу строительного мусора. Пропали все документы. Я все ходил, надеясь разгрести завалы и найти нужные бумаги. И вот однажды увидел угол ящика нашего письменного стола, кое-как освободил его и.. вытащил оттуда документы на квартиры (мою и сына) и дипломы дочери Миланы об окончании техникума и ЧГУ!. В каком они находились состоянии? Никто бы не сказал, что они два года пролежали в строительном мусоре.

Если взять новейшую историю, обращают на себя внимание зарубежные гастроли театра. Как это было?

- Впервые мы выехали за рубеж перед второй военной кампанией. Все началось с приезда в Грозный представителя театрального искусства ФРГ. Вернувшись домой, он организовал приглашение нашей труппы в Германию. И уже в 1999-м мы отправились в эту страну. Гастрольные маршруты пролегли по пяти городам. Спектакли шли на чеченском языке без синхронного перевода, но происходящее на сцене по ходу переводила чеченская девушка Мадина, которая очень хорошо владела немецким (с ней мы познакомились в Берлине). Как нас принимали зрители ФРГ? Не было случая, чтобы кто-то из них ушел со спектакля. Мы даже гадали - может быть, это дань этикету? Все-таки смотреть постановку без полноценного перевода европейскому зрителю, скажем так, непривычно. И спросили об этом у принимающей стороны. Нам ответили в том духе, что, не имея интереса к спектаклю, зрители покинули бы зал. В ту первую поездку мы показывали фрагменты лучших спектаклей театра: "Песни вайнахов", "Кровавая свадьба" и других постановок. Вторые гастроли состоялись в 2002-м. Надо сказать, годом ранее Ахмат-Хаджи Кадыров (Дала декъал войла иза!) вышел на Виктора Казанцева (тогдашний полпред президента России в ЮФО) и наш театр вместе с ансамблем "Вайнах" отправили на реабилитацию в Анапу, в санаторий. Это была настоящая реабилитация - все мы прошли медицинское обследование и лечение. Через три месяца нас перевели в Нальчик, в один из местных санаториев. Но прежде мы съездили в Краснодар, где отмечался 70-летний юбилей театра имени Ханпаши Нурадилова. Там вместе с ансамблем "Вайнах" дали концерт, с юбилеем нас поздравил телеграммой Президент России Владимир Путин. В санатории Нальчика вместе с артистами ансамбля "Вайнах" мы проживали семьями. В этот период к нам из Черкесска приезжал Руслан Хакишев. В 2002 году труппа вновь отправилась на гастроли в ФРГ...

На этот раз - с постановкой по пьесе русской классики?

- В наши вторые "немецкие" гастроли мы показывали гоголевскую комедию "Женитьба" в сценической интерпретации Руслана Хакишева. Кого играл я? Кочкарева. (Замечу, что режиссерская трактовка того спектакля сильно отличалась от недавней премьеры 2016 года). И так же хорошо нас принимали немецкие зрители. Правда, поездка была омрачена драматическим случаем. Шел наш последний спектакль в ФРГ, когда в антракте спектакля плохо себя почувствовал известный в республике Муса Дудаев. Мусу увезла "Скорая", зрителям через переводчика было объявлено, что второй акт начнется с задержкой. Расстроенные, мы заставили себя внутренне собраться и вновь выйти на сцену - уже без Мусы. Немцы это поняли и были очень тронуты тем, что мы не прервали спектакль и продолжили играть. На следующий день мы покинули страну. Мусе Дудаеву сделали операцию на сердце немецкие хирурги, но мы в это время были уже дома. Позднее Муса вернулся в Грозный, продолжил работу в театре. В те же годы состоялись гастроли труппы в Великобритании. После второй войны произошло много позитивных и просто радостных для труппы событий – было восстановлено здание театра, наша работа вошла в свою колею.

Изменилось многое, и в лучшую сторону. Так, в 21 веке актерская профессия в ЧР считается довольно престижной. Что Вы думаете по этому поводу?

- Если говорить о нас, студийцах выпуска ГИТИСа 1973 года, сначала были 35 лет выживания в актерской профессии. Ситуация изменилась через несколько лет после второй войны: с легкой руки Главы ЧР Рамзана Кадырова наша профессия стала престижной и востребованной, мы обласканы руководством республики – выделением жилья, повышением зарплаты. Отношение к артистам изменилось и со стороны общества. Так, два года назад труппа пополнилась десятками молодых актеров. Многие из них радуют своими сценическими работами. Третий год у нас художественный руководитель-директор театра - Хава Ахмадова, молодой, креативный режиссер. А в годы нашей молодости родители не хотели обрекать своих детей на жизнь бедного артиста, юноши, а тем более девушки, шли в театр, преодолевая серьезное сопротивление родителей и других родственников. Помню слова артиста Хамида Чимаева в этом контексте. Он как-то сказал: "Человек, который истоптал пару обуви на сцене, никогда от этой заразы уйти не сможет". В верности этого изречения я убедился на собственном опыте.

Зарихан Зубайраева

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}