Исторические вехи формирования денежно-раcчетных отношений в Чеченской Республике

18.06.2012 15:42

В связи с тем, что банковский сектор Чеченской Республики в силу значительных разрушений, нанесенных трагическими событиями 1991-2000 гг. экономике и социальной сфере, начинает свой путь становления заново, изучение первых этапов формирования банковского дела в Чечне в контексте истории Российской империи XIX в. является для него весьма полезным и поучительным.

Это позволит избежать многочисленных ошибок, которые совершались в период, когда в Чечне начинали создавать каркас в будущем весьма развитого банковского сектора, генерировавшего широкий расцвет промышленности, сельского хозяйства и торговли.

Поскольку истоки банковского дела Чечни зарождались в недрах истории Российской империи второй половины XIX в., важно знать, что же представляла собой в тот период царская Россия в экономическом и социальном отношении. Ответ на этот вопрос в 1893 г. весьма образно дает А.Н. Гурьев: «Наша страна в экономическом отношении представляет грандиозную, но вместе и печальную картину. Великий многочисленный народ, щедро одаренный от природы, с ясным умом, с привычкою к тяжелому труду, могучий своею сплоченностью, верующий в Бога и в свою великую будущность… Для него раскинулась необъятная ширь, предлагая на выбор любую стихию, любой климат, любую почву… Для него – щедрою рукою рассыпала природа несметные богатства по поверхности, заполнила ими недра до того, что кора земная уже не в силах выдержать их напора и роскошным фонтаном они выбиваются наружу… И беднота, беднота!» Далее А.Н. Гурьев спрашивает: «Что препятствует ему (Илье Муромцу. – Авт.) овладеть своими сокровищами и возблагодарить Создателя за превеликие и богатые Его милости»? И отвечает: «Нет способов. Достоевский говорил – нужно, чтобы каждому человеку было куда идти. Но этого мало: есть куда идти; нужно еще, чтобы у каждого человека были способа». Что же А.Н. Гурьев понимает под «способами»? Под ними он понимает орудия (т.е. – кредиты. – Авт.), которые должны ему помочь подступиться к природным богатствам, рассыпанными не мелкими зернами, а громадами. Если у человека нет орудий, то он имеет право их получить от государства. …«Глубокая бездна отделяет бедность от благосостояния, но человеческий гений смело перекинул через эту бездну мост. Этот мост – кредит и он должен быть открыт каждому честному труженику. Первая задача государства – народная безопасность, вторая – народное благосостояние. Подавляющее число граждан не может достигнуть благосостояния при современных экономических условиях без помощи государства. Наделение граждан кредитом - есть дело государственное», - утверждает А.Н. Гурьев. Далее этот автор раскрывает сущность кредита в России на период 1893 г., которая, к сожалению, не изменилась и поныне. Он отмечает: «В России нет кредита. Кредит есть там, где всякий честный человек, желающий и могущий производительно работать, получает необходимый ему кредит из доверия к его трудовой личности (credere – верить). Всякий человек, получивший кредит под свое имущество, тем самым, можно считать, получил неопровержимое доказательство своей бескредитности, потому что убедился, что ему совершенно не доверяют, а требуют имущественного обеспечения, превышающего ссуду. Мы далеки от мысли отрицать благодетельные (а часто и печальные) последствия кредита под имущество, - далее продолжает А.Н. Гурьев; - мы хотим только сказать, что это не тот мост, через который народ переходит от бедности к благосостоянию, а тот, через который отдельные личности переходят от достатка к благосостоянию, и от благосостояния к богатству (а очень часто от благосостояния и богатства – к нищете). Этот кредит доказывает только старую истину: «имущему – дастся».

К сожалению, за более чем полтора века, кредитная политика банков России по отношению к простому человеку не изменилась. Во всех кредитных учреждениях главная цель – нажива, причем, любой ценой. В современной России немало случаев самоубийств на почве невозврата банковских долгов. Во многих цивилизованных странах кредитное дело банками поставлено по-иному. Даже в рассматриваемый период истории Госбанка России полтора века назад в Шотландии кредит был организован настолько рационально, что, - по словам Курселя-Сенеля, - «под этим-то могущественным влиянием своих банков, Шотландия переменила свой вид, почти даже почву, и ее удобренная и, можно сказать, переработанная земля сделалась одною из плодороднейших и наилучше возделанных в свете. Ее земледельческое население получило ту уверенность в себе и ту смелую предприимчивость, которые представляют …такой резкий контраст с английскими земледельцами». А как же за столь короткий срок шотландским банкам удалось развить экономику страны? Курсель-Сенель раскрывает секрет этого: «Каждый раз, когда у этих банков оказывался избыток в капиталах, они открывали какое-нибудь вспомогательное отделение в самых скромных размерах. Директором посылался умный, деятельный приказчик испытанной честности и способностей, умеющий ценить полезные помещения и находить их для капиталов. Он был обязан узнавать и исследовать промышленные и сельскохозяйственные средства страны и ее жителей и способствовать развитию тех и других, открытием кредита. С помощью банка земледелец удобрял землю и улучшал свое состояние; соседи старались подражать ему и вскоре новое отделение банка, сперва не оплачивавшее своих расходов, уже приносило барыши. … Шотландские банки имеют повсюду своих агентов, знающих своих жителей, знакомых с их нуждами и экономическим бытом. Эти агенты не ждут заявлений и просьб о ссудах, а сами предлагают ссуды для тех или иных улучшений в хозяйстве. Одним словом, правильная кредитная система даже бедно одаренную страну может сделать богатой».

Интересно, знал ли об этом шотландском опыте Министр финансов России в 1859 г. в преддверии открытия Государственного Банка России, но его слова, произнесенные в «Всеподданнейшем докладе о преобразованиях по банковым установлениям» звучали так: «Правильное устройство кредита составляет одно из самых жизненных условий государственного развития». Насколько глубоко была укоренена эта необходимость в сознании российских чиновников, настолько же поверхностно эта идея претворялась в жизнь на протяжении более чем полуторавека. Длительная банковская практика свидетельствует о том, что ни народное благосостояние, ни благоденствие своей страны являются движущими силами кредита в России, а ростовщическая, безграничная, бесчеловечная, а потому и аморальная нажива банков.

К середине 19-го столетия Российская Империя под воздействием объективных внутренних закономерностей своего социально-экономического развития и давлением мирового капитализма вступила в новый для себя исторический процесс товарно-денежных отношений. Для страны с многовековой отсталостью, где доминировали земледелие и натуральное хозяйство, влияние более развитых западных стран было преобладающим. Экспорт передовых машинных технологий, широкое распространение производственного опыта и новых организационных форм, мобилизация технической мысли, предоставление интеллектуальных кадров и финансов не оставляли более места в России элементам застарелого консерватизма, и тем более, крепостническому рабству. Учреждение Государственного Банка Российской Империи произошло накануне отмены крепостного права и осуществления крестьянской реформы 1861 г., которая впоследствии была названа «первым массовым насилием над крестьянством в интересах рождавшегося капитализма в земледелии, «помещичьей чисткой земель» для капитализма.

Давая развернутую характеристику развитию капитализма, тем самым значительно дополняя теоретическое наследие К. Маркса на период начала XX века, Ленин в своих трудах не обошел стороной и изучение банковского дела России. Ссылаясь на статистические данные «Сборника сведений по России» 1890-1903 гг., он раскрывает в динамике состояние банковского дела России с 1860 по 1903 гг. Так, общая сумма выдач Госбанка возросла с 113 млн. руб. в 1860-1863 гг. (170 млн. руб. в 1864-1868 гг.) до 620 млн. руб. в 1884-1888 гг., а сумма вкладов на текущий счет с 335 млн. руб. в 1864-1868 гг. до 1495 млн. руб. в 1884-1888 гг. Обороты ссудо-сберегательных товариществ и касс возросли с 2 ¾ млн. руб. в 1872 до 82,6 млн. руб. в 1892 г., 189,6 млн. руб. в 1903 г. Задолженность землевладения возросла с 1889 по 1894 гг. в таких размерах: оценка заложенной земли поднялась с 1395 млн. руб. до 1827 млн. руб. операции сберегательных касс развились особенно в 80-е и 90-е годы. В 1880 г. считалось 75 касс, в 1897 г. – 4315. Вкладов было в 1880 г. – 4,4 млн. руб., в 1897 г. – 276,6 млн. руб. В 1904 г. по всей России сберегательных касс насчитывалось 6557, число вкладчиков – 5,1 млн., общая сумма вкладов – 1105,5 млн. руб. Далее Ленин приводит неудачное, на наш взгляд, сравнение распределения вкладов населения в сберегательные кассы России и Франции (данные по Франции им использованы из «Bulletin de l’Office de Travail”, 1901, № 10). Объективность компаративистики страдает из-за того, что не учитывается численность населения – оно во Франции на тот период, более чем в 3 раза меньше, чем в России.

Этот пробел постараемся восполнить мы. В России в 1904 г. из 133 млн. человек вкладчиками являются 4834, т.е. каждый 28, а во Франции из 40,5 млн. человек обратились к услугам сберкасс по вкладам 10533, т.е. почти каждый четвертый. Более того, на одного среднестатистического российского вкладчика приходится около 70 руб. вкладов, а на французского – 135,5 франков. Учитывая разницу в курсах валют (1 франк по курсу валют того времени значительно сильнее рубля), можно получить более разительные данные. Это свидетельствует о том, что во Франции наряду с преобладанием состоятельных граждан, население больше оказывает доверие кредитным учреждениям, нежели в России. А как оказывать доверие, когда изначально, при формировании банковского дела в России, многие организационные вопросы не получили своего правового регулирования, либо были отрегулированы недостаточно полно. Это позволило некоторым недобросовестным дельцам совершать мошенничество, присваивая немалые суммы вкладов населения. Например, о таком эпизоде упоминается в журнале «Вестник Юга» в 1904 г., со ссылкой на книгу Л.О. Снегирева «Подставные акционеры». В 1906 г. был ограблен банк «Московского Общества взаимного кредита» на сумму около одного миллиона рублей. Изучив суть данного дела, один анонимный автор издал брошюру «Как предохранить банки от нападений». В ней он приводит американский способ охраны банков, суть которого состоит в том, что у кассира банка под ногой находится педаль, которую в случае опасности он и нажимает. Педаль через проволоку соединена с полицейским участком. Устройство ножной педали, утверждает данный автор, вполне гарантирует безопасность от грабежей, конечно, при условии, если у кассира … от страха ногу судорогой не сведет».

Поскольку Госбанк России был создан в 1860 г. с главной целью обеспечения надежной финансовой опоры развитию капитализма, на первых порах он не выполнял в полной мере этой миссии, поскольку капитализм развивался очень медленными темпами, и востребованность в осуществлении широких банковских операций была ограниченной.

Неутешительный вердикт деятельности Государственного банка выносит экономист В.Т. Судейкин в 1888 году, т.е. спустя более четверти века после его учреждения. Оказывается, этот банк к тому времени также не оправдал первоначальные надежды, возлагаемые на него как на институт повышения благосостояния народа и развития торговли и промышленности (тогда слово «промышленность» охватывало и сельское хозяйство. – Авт.). В.Т. Судейкин отмечает, что если центральные банки европейских государств «были вполне приспособлены для выполнения важнейших народно-экономических задач», что выражалось «в крупном основном капитале, дешевых привлеченных средствах (приеме исключительно беспроцентных вкладов), ликвидных активах («помещение оборотных средств в быстро, легко и верно реализуемые ценности», так и в устойчивом денежном обращении. В России же, - как он утверждает, Государственный Банк – в большей мере экономическое орудие в руках правительства, направленное на достижение «финансовых или же известных политических целей». Конечной ключевой целью Государственного Банка он считает создание дешевого и доступного государственного кредита. В другой своей работе он отмечает: «Государственный банк, несмотря на внесение целого ряда изменений в практику, нуждается в реформах. Всякое замедление их отсрочивает до будущего дешевый кредит; отчего в одинаковой степени страдает и народное, и финансовое хозяйство. Наконец, при таких условиях ожидать восстановления металлической единицы, а еще более - упрочение ее положения – невозможно.

Нет, не такие банки нужны были России в период начала реформ 70-х годов XIX века. Для быстрого развития капитализма в России необходимы были банки, которые, как утверждает А.П. Шипов, «могли бы содействовать быстрому развитию производительных сил нашего отечества, которые бы влияли на это развитие так, как это теперь происходит в Англии, Германии и особенно в Америке. Мы находимся, к прискорбию, в таком положении, что нам должно стремиться всеми силами, спешить к достижению таких же результатов в экономическом отношении, к которым постепенно пришли североамериканцы». И далее А.П. Шипов приводит весьма интересные сведения, ссылаясь на американского профессора Эйма, представляющего школу строгих теоретиков: «Без плодотворной и в то же время рискованной системы кредита, американцы не имели бы богатства, оцененного в 100 млрд. франков, народной промышленности, расширяющейся с каждым днем, цветущего земледелия, которое снабжает сырыми произведениями весь свет; без неё торговля США не представляла бы цифру в 3 млрд. франков, без неё не было бы там каналов в 6 тыс. км, сети железных дорог в 42 тыс. км, 122 тыс. промышленных предприятий и мореходства в 3 млрд. тонн. Такими результатами в какие-то четверть века США обязаны системе кредита, принятой в той стране со всеми ее недостатками и рисками».

Вкратце рассмотрев основные вехи становления и развития Государственного банка Российской империи, которые, несомненно, затрагивали и финансовую жизнь в Чечне, займемся рассмотрением того скудного архивного материала, касающегося в той или иной степени денежных отношений. Сведений, свидетельствующих о том, что в XIX в. на чеченской территории были банки, архивы не содержат. В то же время денежные отношения нуждались в регулировании, и таковым институтом первоначально, на наш взгляд, выступало казначейство. На эту мысль наводит письмо Казенной Палаты от 11 марта 1876 г. № 4409, направленное в адрес Главного управления Наместника Кавказского. Дело в том, что в целях оперативного обращения денежных средств Наместник Кавказский обращается в Департамент Государственного Казначейства (далее – ДГК) с просьбой об открытии в г. Грозном Уездного Казначейства. В свою очередь, ДГК обращается в Казенную Палату, а последняя, соглашаясь на открытие в Грозном Уездного Казначейства, интересуется у Наместника Кавказского о том, есть ли в Грозном казенный или хотя бы частный дом, подходящий для размещения казначейства, так, чтобы он имел не менее 4 комнат и вполне удобный сухой и прочная кладовая, способная защитить денежные средства от воровства через подкоп или от неисправности засовов. Более того, Казенная Палата сообщает, что при согласии Наместника Кавказского командирует в Грозный своего чиновника Розанова, который является компетентным в подборе здания и оформлении договора его найма. Серьезное беспокойство по поводу открытия в Грозном казначейства проявляет и Департамент Кавказского Наместника в Тифлисе. В своем письме в адрес Терского Областного Правления от 9 декабря 1876 г. № 11830, Наместник, озабоченный «краткостью времени до 1 января 1877г.», просит ко времени открытия Казначейства организовать «Общее присутствие» (т.е. – комиссию. – Авт.) для освидетельствования открытия из местных административных и городских властей. В качестве членов Комиссии он, в частности, предлагает: из Моздокского Казначейства – Полицмейстера, Воинского начальника и Полицейского Пристава, а из Кизлярского – Окружного и Воинского начальников и Полицейского Пристава. Из письма Наместника также очевидно, что в г. Грозном не очень хорошо обстоит дело с наличием пригодных под казначейство зданий. Наместник Кавказский так и спрашивает: «Не имея полной уверенности в том, представится ли по краткости остающегося до 1 января времени, возможность нанять для Казначейства помещение с кладовою, которая была бы вполне приспособлена, обратился к Вашему Превосходительству (т.е. Начальнику Терского Областного Правления. – Авт.) распорядиться об оказании в сем деле содействия».

Спустя 8 месяцев после этого Ставропольская Казенная Палата в своем письме от 4 января 1877 г. № 40 в адрес Терского Областного Правления сообщает следующее: «На основании высочайше утвержденного 17 октября 1876 г. мнения Государственного Совета и предписания господина Министра Финансов от 5 ноября с.г. за № 5259, в г. Грозном Терской области, 1 января 1877 г. открыто Уездное Казначейство 3 разряда, с подведомством его Ставропольской Казенной Палате. При этом ставропольчане просят Терское Правление опубликовать в «Областных Ведомостях» информацию об открытии в г. Грозном этого Правительственного учреждения.

Тогда возникает вопрос, а как же в царский период в Чечне решались финансовые проблемы до открытия казначейства. Во Владикавказском архиве мы находим Ассигновку Министерства финансов как депозит Терского областного правления, датированный 17 ноября 1872 г., а также талон к этой ассигновке на сумму 110 рублей. Мы можем судить о невнимательной работе финансовых органов того времени по такому факту, что в ассигновке номер талона 14413, а в талоне – 13413. Ассигновка в целях защиты от подделки оформлена на бумаге с 2 степенями защиты: бумага специальным образом разлинована, а ее один край окаймлен трудно подделываемым вырезом. В «Ассигновке» трудно различимым почерком написано: «Терское Областное Правление просит Владикавказское Расходное Отделение выписать в расходы из суммы, взысканной с туземцев взамен отбывания натуральной подводной повинности и поступившей по приходному журналу в статью под № 1802, сто десять рублей выдать под расписку предъявителю ассигновки, подписанной Начальником Грозненского округа гвардии полковником Гроссманом».

Теперь полностью вырисовывается финансовая составляющая колонизации приграничных периферийных народов Российской Империей. Финансовая политика царизма заключалась в том, что все затраты на аннексию чужой территории, а в последующем и управление этой территорией, тяжелым гнетом ложились на туземное население. Для этого устанавливались всевозможные налоги: подводные (т.е. вместо предоставления подвод, телег люди уплачивали деньги), земельные, земские повинности и др. А чтобы этому грабежу придать цивилизованную форму, это действие называлось так: «Сборы с горского населения Кавказского края, состоящего в военном управлении, предназначенные на покрытие расходов по содержанию военно-народных управлений».

Если обвальное обложение непосильными налогами горского населения в XIX в. переносится им безропотно в силу своей беспомощности и безграмотности, то уже в начале XX в. появляются достаточно грамотные чеченцы, которые хорошо ориентируясь в действующем законодательстве, ставят перед царским правительством четкие задачи по облегчению налогового бремени горского населения. Например, штабс-ротмистр (обер-офицерский чин в царской армии IX класса. – Авт.) Кужуев обращается с жалобой Начальнику Терской области на произвольное взыскивание с населения денег на постройку, ремонт, отопление, освещение постов охранной стражи без предварительных планов и построек хозяйственных построек хозяйственным способом, а не с торгов. Он же называет незаконным и произвольным обложением населения сбором на содержание ставок начальников участков. Эти ставки включают в себя сборы с населения на оплату найма квартиры для начальника участка, оплату аренды помещения для канцелярии, для участковой аптеки и фельдшера, для арестованных и для сторожа. Для сбора этих денег в сельских обществах заранее составляются раскладочные приговоры, которые затем утверждаются Областным Правлением.

В 1912 г. «Смета о доходах денежных сумм слободы Ведено Веденского округа Терской области» составила 2632 рубля. Она представляла собой сборы с населения по 14 наименованиям, включая: от аренды общественной земли, от пастьбы скота на общественных землях, штрафы за потраву покосных и пастбищных общественных мест, за весы и меры, посаженную плату за усадебную землю с иногородника, недоимки с иногородников за прошлые годы, за страхование частных строений, штрафы и взыскания старшины по всяким случаям, сбор с учителей, за использование общественных скотобоен для резки скота, за пользование мясной лавкой на базарах и др. Получая достаточно большие суммы денег от обложения населения налогом, царизм не щедро наделял зарплатами своих местных чиновников. Так, старшине Мескер-Юртовского сельского правления, 3-го участка, Веденского округа, на весь 1912 год была назначена зарплата в 300 рублей, то же самое и писарю, переводчику – 40 рублей, двум сторожам по 77 рублей. Итого 784 рубля. При том, что сумма дохода с этого села в 1912 г. была около 3 тысяч рублей. Это свидетельствует о том, царское правительство за счет налогов с горцев не только содержало свое правление на Северном Кавказе, но и пополняло царскую казну.

С.Х. Тагаев – преподаватель финансово-экономического факультета Чеченского государственного университета, к.э.н.,.

К.Х. Ибрагимов – профессор юридического факультета ЧГУ, д.с.-х.н., к.ю.н.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}