Чеченцы и ингуши на чеченском перепутье

29.03.2013 17:09

Рецензия на книгу "В поисках национальной идентичности" Н. Нухажиева и Х. Умхаева.

Бывают книги, обреченные оставить заметный след не только в литературе, но и духовной жизни этноса, а, следовательно, и в общественно-политической жизни общества. Наиболее известными примерами такого рода могут служить трилогия Абузара Айдамирова «Долгие ночи» для чеченцев и роман Идриса Базоркина «Из тьмы веков» для ингушей. Выход в свет этих произведений будет способствовать консолидации этнического самосознания двух наших братских народов.

Долгое время в чеченской литературе не появлялось ничего сопоставимого по значимости с творением А. Айдамирова. Хотя, конечно же, мы можем назвать, по крайней мере, три произведения, значимость которых весьма очевидна для последующего духовного развития чеченского народа. Это повесть Мусы Бексултанова «И кто постучится в дверь твою», эссе Сайд-Хасана Кацаева «Писатель и война» и роман Усмана Юсупова «Книга нации». Теперь к ним можно добавить книгу Н. Нухажиева и Х. Умхаева «В поисках национальной идентичности», которая художественным произведением, собственно, и не является – это, скорее, остро публицистическое произведение. Причем настолько удачное, что именно с него можно говорить о новом этапе в развитии чеченской публицистики вообще.

Несмотря на разность жанров, перечисленные выше произведения объединяет общая тема – разными средствами они прослеживают процесс разрушения нашего общенационального культурного пространства, трагедию этноса в целом и отдельно взятой личности в условиях гуманитарной катастрофы, мучительный поиск новой нравственной составляющей, которая сплачивает отдельных индивидов в человеческое сообщество с четко выраженной этнической идентификацией. Без этой нравственной составляющей ни отдельная личность, ни отдельно взятый этнос не способны к нормальному существованию. Разница в том, что личность, чтобы удержать себя в состоянии человеческой сущности, может позаимствовать эту нравственную составляющую со стороны, пожертвовав в этом случае своей этнической идентичностью в надежде обрести духовное единство с другой этнической группой. В науке этот процесс называется ассимиляцией и путь этот, совершенно очевидно, не годится для целого народа, поскольку утрата этнической самоидентификации означает его смерть как отдельного этноса.

Усман Юсупов в своем романе создает целостный образ того культурного пространства, в котором человек проявляет себя в сущности, данной ему изначально Богом. Его главный герой ищет спасение как личности в сохранении мира предков, где есть справедливость, уважение, где царствуют вечные ценности.

Повесть «И кто постучится ночью в дверь твою» вышла в самый разгар второй чеченской войны и посвящена герою, потерявшему связь с людьми. Произошла атомизация общества и герой Мусы Бексултанова со сломленной психикой оказался один на один с таинственной могущественной силой, грозящей не только физическим уничтожением человека, но и полным разложением его сущности.

Эссе С.-Х. Кацаева – это призыв русским писателям, так никем и не услышанный.

Лишь на первый и самый поверхностный взгляд книга Н. Нухажиева и Х. Умхаева кажется исследованием по проблеме взаимоотношений Чечни и Ингушетии. Но при внимательном прочтении обнаруживается, что это глубоко эмоциональное, чувственное предупреждение о том, чем грозит чеченцам и ингушам разрушение духовного наследия общих для них предков. Распад целостности исторического наследия нахов не остановится простым размежеванием границ. Цепная реакция доведет нас до атомизации, где каждый будет сам за себя.

Заявленная авторами проблематика последовательно исследуется ими не только в политической, но и социальной, культурологической и научной плоскостях. В результате рождается ясное, основанное на реальных фактах и документах представление о том, в силу каких причин и обстоятельств возникло напряжение в отношениях между двумя республиками, кто персонально выступил в роли модератора негативных тенденций. Последнее очень важно, так как речь идет о провокаторах, на протяжении последних двадцати лет умышленно провоцирующих накопление критической массы, которая в конечном итоге должна придать процессу раскола между чеченцами и ингушами необратимый характер. Наивно думать, что при таком информационном фоне, который сопровождает саму постановку вопроса нашего административного разделения (даже не само разделение!), мы удержим ситуацию в рамках традиций. За этим неизбежно следует состояние если не войны, то открытой враждебности.

Прочитав книгу Н. Нухажиева и Х. Умхаева отчетливо понимаешь, что проблема не в административной границе, которая должна закрепить разделение двух республик. Тем более, что чеченцы никогда не выступали против создания ингушами собственной республики. Более того, в самом начале 1990-х годов, когда решался этот вопрос, чеченцы выступили практически с ультиматумом в адрес союзного центра, поддержав принятие парламентом тогда еще единой Чечено-Ингушетии декларации, в которой ясно было заявлено, что Чечено-Ингушская Республика не подпишет союзный договор, пока не будет решена проблема Пригородного района.

С момента возникновения движения за отделение Ингушетии было очевидно, что процесс этот инициирован искусственно, так как этнической самоиндентификации ингушей если что и угрожало, то никак не со стороны чеченцев. Не случайно также, что самозваный «комитет по восстановлению ингушской автономии» возник в момент радикального изменения баланса сил внутри республиканской партийно-советской элиты. На рубеже 80 – 90-х годов прошлого века чеченская партийно-советская элита наконец-то вытеснила русскоязычную элиту с ведущих позиций. В этой ситуации ингушская партийная бюрократия, долгое время блокировавшаяся с русскоязычной частью республиканской элиты, увидела реальную угрозу своим интересам. Тогда и был срочно реанимирован проект восстановления ингушской автономии, что автоматически гарантировало место национальной элиты ингушскому «партийно-хозяйственному активу», оказавшемуся не у дел в Грозном. А чтобы мобилизовать массу ингушского населения, было вброшено сразу два информационных вируса: первый – угроза ассимиляции со стороны чеченцев (о чем И. Базоркин прямо писал в своем личном послании Д. Дудаеву); второй – актуализирован территориальный вопрос в его расширенном варианте, когда к проблеме Пригородного района были искусственно «пристегнуты» претензии на большую часть Сунженского и Малгобекского районов.

С начала 1990-х годов прошлого века и до сегодняшнего дня ни что не вызывает такого страха у ингушской бюрократии, как установление братских отношений между чеченским и ингушским этносами. За единым для двух народов духовным наследием правящим ингушским группировкам видится угроза нового государственного объединения. Чтобы навсегда устранить эту угрозу, ингушская элита должна разделить духовно два наших этноса – для этого и призваны абадиевы, кодзоевы и другие акробаты пера. Но любая попытка «приватизировать» наше общее духовное наследие, искусственно отделив «ингушский эздел» от чеченского понятия «оьздангалла» – оборачивается разрушением духовного наследия наших общих предков. Таким образом, на словах защищая самобытность ингушского народа, его правящая элита в угоду своим узкогрупповым интересам, подрывает ту самую духовную основу, на которой и базируется ингушская национальная идентичность.

Не следует забывать и о внутренних противоречиях внутри правящих элит двух братских республик, что уже привело чеченский и ингушский народы к трагедиям. Само разделение Чечено-Ингушской Республики было проведено: с чеченской стороны – официально нигде не зарегистрированной общественной организацией, Общенациональным конгрессом чеченского народа (ОКЧН) во главе с Д. Дудаевым, а с ингушской стороны – не менее самозваным Съездом народных депутатов всех уровней», который организовал И. Кодзоев, действовавший в пику оргкомитету по восстановлению автономии Ингушетии. Последний, кстати, обладал не большей легитимностью, чем движение «Нийсхо», возглавляемое И. Кодзоевым.

Совершенно очевидно, что разделение Чечено-Ингушской Республики произошло в условиях острой внутренней борьбы за власть как в Чечне, так и в Ингушетии. Более того, само разделение двух братских народов было поставлено на службу банальной схватке за власть.

Разница ситуации на сегодняшний день заключается в следующем. В Чечне осознали, насколько опасным может быть привлечение внешнего фактора для разрешения внутринациональных проблем. Соответственно, чеченская сторона настроена решать все вопросы во взаимоотношениях между Чеченской Республикой и Республикой Ингушетия путем прямого диалога. При этом федеральному центру отводится роль беспристрастного арбитра и гаранта выполнения двусторонних чечено-ингушских договоренностей.

А вот в Ингушетии до сих пор не оставляют попыток привлечь не только федеральный центр, но и любую внешнюю силу (включая независимую Грузию) для разрешения имеющихся противоречий с соседями. Однако мобилизовать ингушский народ в поддержку такой, с позволения сказать, «политики» в отношении близкородственных чеченцев возможно, только разрушив духовную близость двух народов.

Именно этим объясняется тот факт, что никакой научной и культурологической ценности «творения» «Абадиева и кампании» не представляют. Такая цель и не преследовалась изначально. Повторяем, с самого начала за ингушским сепаратизмом в рамках Чечено-Ингушской Республики стояла узкая бюрократическая группа, которая манипулировала священными для каждого из нас ценностями в угоду своим корыстным целям. Ради гарантированного пребывания на верху социальной лестницы фактически объявлена война нашему историческому прошлому и единому духовному наследию. Чеченцы объявлены сбродом из разных народов, собравшихся на этой территории вокруг ингушских маргиналов, изгнанных, якобы, из ингушского общества за утрату «эздел». Тем самым подразумевается, что чеченцы не представляют этнокультурного явления и, следовательно, не имеют права на национальную государственность.

Элементарная логика подсказывает, что на самом деле проблема кроется не в территориальном разграничении двух республик, а в историческом и духовном наследии предков, без которого нет будущего ни у чеченской, ни ингушской нации, а значит и у национальной государственности. Даже уступив Ингушетии все земли до Сулака, чеченцы не оградят себя от дальнейшей агрессии в отношении своего исторического прошлого. Чтобы присвоить наше общее историческое и духовное наследие необходимо уничтожить чеченцев как самобытный этнос, на что и посягают Абадиевы по указке тех, кто считает себя ингушской правящей элитой.

Игра эта очень опасна. Попытка разыграть карту Пригородного района уже привела к тому, что Ингушетия практически утратила возможность в ближайшей исторической перспективе вернуть под свою юрисдикцию эту территорию. Попытки разыграть карту Сунженского и Малгобекского районов систематически обостряют отношения с Чеченской Республикой.

Смеем предположить, что до сих пор ситуация не вышла из-под контроля в силу одного единственного фактора – старшего поколения, выступающего носителем нашего исторического, духовного, культурного единства. Того самого поколения, чье мировоззрение не на словах, а на деле базируется на том самом эзделе, о котором так любит рассуждать провокатор по фамилии Абадиев. Но не будем забывать, что поколения, идущие за нами, те молодые люди, которые через 10-20 лет станут доминирующей частью обоих наших народов – имеют во многом иное мировоззрение и иные моральные установки. Достаточно просмотреть комментарии в интернете, чтобы понять это и ужаснуться. Таких мерзостей, такого морального и нравственного уродства не встретишь даже на нацистских сайтах. А ведь это не чужая молодежь, это наша молодежь, это наше будущее.

Нам могут возразить, что далеко не вся молодежь настроена столь агрессивно. Но это слабое утешение, потому что тревожные симптомы налицо. Два нахских народа находятся перед реальной угрозой духовно-нравственного распада, за которым неизбежно последует утрата этнической самобытности. И этот процесс во многом провоцируется продолжающейся войной правящих кланов, начавшейся еще в эпоху горбачевской «перестройки». Именно в это время молодому поколению чеченцев и ингушей умышленно стали навязывать стереотип поведения, отличный от национальной традиции (вспомните, например, так называемую «московскую чеченскую мафию» той поры). Криминальную субкультуру через государственные, а затем и частные СМИ, искусственно навязывали нашим народам, как замену традиционной духовной культуре. Тем самым разрушалось национальное самосознание, что облегчало манипулирование этносом. Именно это сыграло главную роль в том, что в Чечню пришли так называемые «ваххабиты», объективно сыгравшие роль первых могильщиков идеи независимости чеченского народа. Сегодня они делают то же самое в отношении ингушского народа.

Что разрушает нашу единую для чеченцев и ингушей цивилизационную базу? Первый фактор мы назвали – криминальные по сути психологические установки, получившие широкое распространение как в чеченском, так и в ингушском обществах.

Второй фактор – глобализация. Молодежь оказывается под колоссальным идеологическим и культурным давлением, выдержать которое без опоры на национальные традиции она не может.

Третий фактор – салафизм, претендующий на роль универсальной доктрины, стоящей над национальными особенностями.

Единственной универсальной защитой для нас является то, что делает нас чеченцами – понятие нохчалла, которое вбирает в себя все духовно-нравственные установки, традиционные для нашего этноса. Именно нохчалла делает нас единым целым, особенным этнокультурным явлением. Не религия, не политика, а именно традиция нохчалла. Нохчалла одинаково значима для всех тукхумов и тайпов, последователей обоих распространенных в Чечне тарикатов и вирдов, «единороссов» и «справороссов» и т.д. Хотим мы это признать или нет, но именно нохчалла есть матрица нашей национальной идентичности.

Утратив стержень своей духовности, чеченская нация может, в силу наработанных форм сохранения исторической памяти, продержаться по инерции как этнокультурное явление еще несколько поколений. А вот ингушская нация и Республика Ингушетия без глубокого исторического прошлого начинают выглядеть как неестественные виртуальные образования. «Благодарить» за это ингуши должны все тех же абадиевых – пытаясь лишить чеченцев исторического прошлого и духовных корней, они с большим успехом сделали это в отношении самих ингушей.

И в будущем мы не можем ожидать со стороны Абадиева, Кодзоева и им подобных ничего, кроме дальнейшей истерики. Понятно, что это далеко не ингушский народ. Но они усиленно создают критическую массу не только для окончательного раскола между чеченцами и ингушами, но и перехода наших, пока еще устойчивых отношений, в открыто враждебные. Каждая их книга, каждая статья написана языком войны.

В этой связи нужно отметить, что огромная заслуга Н. Нухажиева и Х. Умхаева состоит в том, что они сделали это предельно ясным для любого непредвзятого читателя. Общими усилиями они не оставляют места для дальнейшего манипулирования. На все вопросы, которые в той или иной форме всплывают в нашем обществе в течение последних десятилетий – даны исчерпывающие ответы, как юридического, так и этнополитического и культурологического характера.

Надо отдать должное авторам и за прекрасный язык изложения. Книга легко читается, нет необходимости прибегать к помощи специальной литературы – она одинаково доступна для восприятия любого мало-мальски подготовленного читателя.

Рассматриваемая книга важна еще и тем, что она становится отправной точкой в реконструкции всего исторического опыта нашего народа. Ничуть не принижая достоинство и авторитет наших профессиональных историков, берем на себя смелость утверждать, что чеченцы и сегодня продолжают оставаться единственным народом в России, у которого нет полноценного учебника по истории. Попытка такого рода предпринималась несколько лет назад, но проблему нельзя считать успешно закрытой. Есть фундаментальный труд И. Сигаури, но, изданный ограниченным тиражом, он осел на полках некоторых частных библиотек.

Нет уверенности в том, что в ближайшие годы что-то изменится к лучшему. Нам нужен учебник, который рассуждает не о глиняных горшках кобанской или харачоевской культуры, а отслеживает весь наш цивилизационный опыт – ведь наши проблемы решаются в многомерном пространстве, где важнейшее значение имеют не только политические и экономические, но и этнокультурные факторы.

Об этом нашему народу говорил Магомед Вайсерт, немец по происхождению, соединивший свою судьбу с чеченским народом в годы депортации и со временем ставший одним из самых известных и авторитетных наших алимов. В 1990 году на первом съезде народов чеченского народа он произнес фразу, в которой содержится наш цивилизационный код: «Ваши традиции достойны отдельной религии».

Это был призыв опомниться, не идти на поводу у тех, кто втягивал наш народ в катастрофу, после которой мы оказались перед реальной угрозой потерять свое лицо. Что же?! Недаром ведь было сказано: «Народ, который забывает своих праведников – исчезнет среди других народов».

В завершение еще раз скажем о самом главном – административные границы Чеченской Республики не являются для нас нравственной и духовной категорией. Это не высшая ценность, так как государственные границы во все времена подвержены изменениям как элемент политики. Установление границы – проблема политическая и юридическая. Как убедительно показали Н. Нухажиев и Х. Умхаев, для ее справедливого решения имеются все необходимые условия, кроме одного – желания бюрократии Республики Ингушетия.

Высшей ценностью для нас является духовное единство нашего народа и братские связи с ингушским народом. Именно поэтому мы категорически не приемлем все, что подрывает наше историческое прошлое и духовное наследие.

Директор центра гуманитарных исследований Надирсолта Эльсункаев

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}