Судьба была к нам жестока («Вести республики»)

05.02.2010 14:28

Не зря чеченцы называют стариков «ходячей энциклопедией». Именно они, передавая из уст в уста, из глубины веков доносят до наших современников тайну прошлого. В своей памяти они воспроизводят стоны и боль матерей и отцов.

Встречи с такими стариками и разгово¬ры с ними позволяют нам раскрывать все новые страницы истории Затеречья, связан¬ные с беспощадным истреблением мирных жителей, проживавших там. Мне было известно, что в селе Терское (Ч1аьнти-Юрт) Грозненского района живут люди, которые являются живыми свидетелями происходившего в Бурунах в 1942 г.

Муса из Терского

...Поиск мой затруднялся незнанием фамилии данной семьи. Я ходил и спра¬шивал у жителей Мусу, сына Абу Тахлуевича. Наконец мне помогла приветливая, энергичная старушка. Выслушав меня, она сказала: «Значит, Вы ищете Яхъяевых? Пойдемте!»

При встрече Муса был хмур, немного¬словен, кратко отвечал на вопросы. Когда объяснил, что я журналист, писатель, собираюсь написать книгу о событиях, происшедших в Затеречье в 1941 году, он сразу же спросил:

- Что Вы хотите от меня?

- Мне бы хотелось, чтобы Вы расска¬зали о кровавой бойне, учиненной так называемыми «партизанами» Лаврентия Берия в Дег1ашках и в других местах. Как все это происходило?

- Дело прошлое, ничего не помню, - краток был ответ Мусы.

На его лице я ощущал чувство неудов¬летворения. Показалось, что мои вопросы его не интересуют, поэтому решил найти другой подход к нему. Я раскрыл папку и начал показывать публикации в разных газетах, где освещалась жизнь чеченцев Затеречья 1942 года.

Муса Яхъяев листал газеты и внима¬тельно рассматривал снимки, запечатлен¬ные в номерах. Вдруг его взгляд остано¬вился на одной фотографии. По-видимому, он что-то искал в ней и молча перебирал черты лица, казавшихся знакомыми ему. Я заметил, как Муса сразу начал преоб¬ражаться. Через некоторое время на его лице появляется ясная улыбка, меняясь в характере, он весело выговаривает: «Вот это Азиз, а это Султан». Потом на другой фотографии Муса узнает мою мать Марху, сестру Макку и отца Усмана, но старшую сестру Медент перепутал с племянницей Бирлант. Муса был поражен удивительной «встречей» с дорогими сердцу людьми. Ведь с тех пор прошло много времени. Не сводя глаз с фотографии, он периодически выговаривал: «Эх, судьба, судьба! Как жес¬тока была ты к нам! Твою горькую чашу мы поневоле испили до дна». Тяжело вздыхая, он погрузился в думы. По-видимому, эти раздумья увели его в то далекое прошлое, где стрельбой «партизан» была нарушена мирная жизнь беспомощных животноводов и искалечено его детство.

- Это семья Усмана Акмурзаева (пер¬воначальная фамилия Усмана), - поведал Муса. - А в Дег1ашках мы жили по со¬седству, как родные. Я хорошо помню, у Азиза был брат Азим, который всегда бегал за нами, но на этой фотографии его я не вижу.

- Он сидит перед Вами, - улыбаясь, прервал я его разговор. Муса удивленно посмотрел на меня и сказал: «Так ты и есть тот самый Азим?»

- Да! - подтвердил я.

Муса успокоился и вот что рассказал.

Затеречье

-Я, как вчера, помню события, происхо¬дившие в Затеречье в канун выселения на¬шего народа. Но начну с периода царского времени, когда дедушка мой Тахлу вместе со своим сыном Абу поселился в Бурунах на месте Белые бугры (К1айн баьрзнаш). На том месте были три больших белых песча¬ных кургана (недалеко от отделения колхоза "Красный ударник"). Земли, прилегавшие к Белым буграм, были арендованы дедушкой у царского офицера, который находился в отставке. Обзавелись хозяйством: имели полсотни коров и молодняк, столько же лошадей и отару овец, быков, арбу.

Как рассказывал мне отец Абу, в Зате¬речье жили люди разных национальностей: русские, казаки, чеченцы, ногайцы, кумы¬ки, грузины, бацбийцы и другие. Это были люди-труженики, которые честным трудом подняли свои хозяйства и стали богатыми. Все жили очень дружно, в случае надо¬бности оказывали помощь друг другу. В Бурунах особенно отличался терский казак Мамонтов - хорошо образованный, доб¬рый, отзывчивый человек. Он был кунаком Яхъя, отца Абу. Как рассказывали люди, знавшие его, и мой отец Абу, Мамонтов имел много отар, стада крупного рогатого скота, лошадей, верблюдов, все то, что не¬обходимо было для хозяйства. Много дней приходилось ему тратить, чтобы, разъезжая по хозяйствам, выдать чабанам, пастухам заработную плату. Склады его были пе¬реполнены шерстью, которую он возил в глубинку России и реализовывал там. У Мамонтова была небольшая семья: жена, два сына (имена забыл) и дочь Рая. Дети у него были очень скромные и грамотные. Так продолжалась мирная жизнь, пока в России не начались волнения народа за свои права против царского самодержавия. В конечном итоге, эти волнения перешли в крупные выступления рабочих, крестьян. Мамонтов следил за разворачивающимися событиями в стране и трезво оценивал сущность происходящего. Когда почувс¬твовал победу революции, он обратился к своему кунаку Яхъя, отцу Абу:

— Яхъя, - сказал Мамонтов, - в стране ожидаются большие перемены, которые тяжелым бременем лягут на плечи бога¬тых. Идет новая власть большевиков. Они уничтожат нас всех. Чтобы этого не слу¬чилось, оставь себе 2 коровы и несколько овец, остальное все бросай и уезжай к себе домой за Терек, иначе будет худо. Я тоже бросаю все нажитое мною годами и уезжаю с женою и старшим сыном в Америку.

Абу не поверил ему, думая, что боль¬шевики не будут трогать людей, живущих честным трудом. Младший сын Мамонтова и дочь Рая (Райка) не согласились уезжать в Америку. Они остались в Затеречье. Перед отъездом Мамонтов спалил две большие скирды шерсти в тюках и навсегда покинул Буруны.

Власть большевиков победила. Рево¬люционные преобразования начали пре¬творяться в жизнь. Их идеи постепенно проникли в Затеречье. Шло раскулачива¬ние и коллективизация. По бурунам прока¬тилась волна убийств, расстрелов, арестов. Чекисты охотились на кулаков. Абу, как и все, избегая несчастья, бросил все на про¬извол судьбы и тайными тропами скрытно добрался до своего родного аула 41аьнти-Юрт. Затем, когда все страсти улеглись, опасность миновала, Абу вместе с семьей снова уехал в Затеречье. Это было за пять лет до начала Великой Отечественной войны. В Дег1ашках построили дом. Абу вступил в 6-й овцеводческий племсовхоз на работу стригальщиком. Абу был пере¬довиком производства. За высокие показа¬тели несколько раз поощрялся: материей, деньгами, калмыцким чаем. В данном хозяйстве вместе с Яхъяевым в качестве, главного зоотехника работал младший сын его кунака Мамонтова, уехавшего в Амери¬ку, который ценил отцовскую дружбу. Брат жил вместе с сестрой Райкой.

Абу снова обзавелся хозяйством. Имел две коровы, быка, лошадь, овец. Все боя¬лись властей расширить хозяйства, поэто¬му жили скромно, но не зная нищеты.

С началом войны спокойная жизнь в Затеречье была прервана. Когда немцы ок¬купировали Буруны, то у дороги, ведущей из Де1гашка в Тагу-Аул, была поставлена большая палатка, где размещался немецкий штаб. Но он не был помехой для жителей, проходивших и проезжавших мимо него. Они не только не трогали местных жите¬лей, но даже и скот.

Надо сказать, что немцы недолго на¬ходились здесь. Они разобрали штабную палатку и внезапно отступили, к радости местных жителей.

«Партизаны» - каратели

Узнав об их отступлении, на второй день появились так называемые советские «партизаны». Они совершили геноцид над мирными жителями Тагу-Аула (Малый Дангыш), расстреляв безвинных чеченцев. Муса не помнит их имена,, но знает, что они были жителями притеречных селений Девкар-Эвла, Лаха-Невре, Бамат-Юрт и т.д. Партизаны обвиняли безоружных жителей в неоказании сопротивления немцам. То же самое они хотели сделать и в Большом Дангыше (Дег1ашке). Для этого приказали всем мужчинам собраться. Но они, заранее предупрежденные о расстрелах татуауль-чан, успели скрыться. Через некоторое время солдаты, заскакивая в каждый двор, насильно начали выгонять оставшихся дома беспомощных стариков и подростков 9-10 лет. Их всех собрали в центре села и построили в один ряд на расстрел.

Командир «партизанского» отряда обзывал невинных людей изменниками, бандитами, угрожая наказанием. И тут же прозвучала команда: «Внимание! Приго¬товиться!» Солдаты сразу направили свое оружие на построенных. Трудно было смотреть на эту жуткую картину. Кругом плач матерей, молитвы Аллаху. В эту ро¬ковую минуту с оглушающим грохотом внезапно в небе появляется низколетящий немецкий самолет. Испуганные «партиза¬ны» разбежались и попрятались кто куда. Пользуясь случаем, приговоренные к расстрелу старики и подростки скрылись в бурунах. Через некоторое время снова появился тот самый самолет и сделал второй круг над Дангьшгем, но «партизаны» не показывались. Переждав в укрытиях опасное время, они быстро покинули село.

- Муса, я от многих слышал о мужест¬венной женщине Кебират - девкараульчанке. Этот случай действительно имел место? - задал я ему вопрос.

- Была одна мужественная женщина Кебират, уроженка Ч1аьнти-Юрга. В на¬шем селе ее знают как Зухаеву Кебират. Она была замужем за девкараульцем Солт-Ахмадом Вадуевым. За то, что отом¬стила «партизанам» за убийство мужа, ее расстреляли на окраине села. Но через некоторое время она пришла в сознание. Проезжавший мимо ногаец-чабан, осто¬рожно подняв, положил ее на арбу и привез к себе домой. Хорошо ухаживая за ней, он лечил Кебират. Потом чабан узнает, что его «заложил» другой ногаец, и что за ним устроена слежка. Тогда чабан-ногаец быстро увез ее к беженцам, прятавшимся в камышах, а сам, стараясь быть незаме¬ченным, вернулся. В эту ночь нагрянувшие «партизана» забирают чабана-ногайца, а утром расстреливают его за укрывательс¬тво «изменницы» Родины. А после, узнав о местонахождении Кебират, вторично приговорили ее к смерти и расстреляли. Та¬кова судьба этой мужественной женщины, чей образ навсегда сохранился в памяти благодарных потомков.

Жители, вынужденные бросить родные очаги, долго скитались по пескам, коша¬рам, по сожженным хуторам, стараясь спасти свою жизнь. Яхъяевы с трудом вер¬нулись домой в с. Ч1аънти-Юрт. Невеселая была жизнь в то время и в Ч1аьнти-Юрте. Село лежало вдоль противотанкового рва притеречной оборонительной линии. Военный штаб размещался в отдельном доме Абу Яхъяева. Офицеры дружелюбно относились к населению. Они помогали Абу продовольствием, давали картошку. Но частые обстрелы держало местное население в тревоге.

Перед выселением

У Яхъяева был знакомый русский офицер в отставке, с которым Абу был в дружеских отношениях. Тот открыл ему важный секрет: «Абу, собираются вас высе¬лять, - поведал он. - Продай все: и корову, и телку, что у тебя есть, приготовь на дорогу продукты, мясо. Только так ты сможешь спасти себя и свою семью от голода. Вас ждут тяжелые испытания».

Дома Абу рассказал об этом. Было ре¬шено приготовить на дорогу два мешка ну (мука жаренной кукурузы, которую едят в таком виде), вяленое мясо, разную еду. Но сельчане не поверили словам отставного офицера. Все говорили, что наши сыновья защищают Родину от немецких оккупан¬тов, и нас не могут выслать. Такие слухи вредны, поэтому не надо их распускать. Абу, сын которого сражался в рядах Крас¬ной Армии, также засомневался в правди¬вости таких слухов.

Шел 1943 год. Соединения советских войсковых частей двигались на восток, в сторону Баку. Трудно приходилось солдатам, по-видимому, плохо обстояло дело с продовольственным снабжением, не была налажена санитарная помощь. Промокшие, голодные солдаты шли и днем, и ночью. Многие болели, хромали, с трудом передвигали ноги от слабости. Жители притеречных селений помогали им хлебом. Через несколько дней передви¬жение армейских соединений закончилось. В Ч1аьнти-Юрте воцарилась тишина. Но вскоре в селе произошло событие, которое напрямую было связано с передислокацией войск.

Как обычно, Хами Яхъяева рано встала на утренний ламаз. Вдруг она услышала чей-то стон. Приглядевшись, увидела че¬ловека, лежавшего около их забора. Хами подошла к незнакомому и обнаружила больного солдата с опухшими ногами. Женщина быстро забежала в дом и вско¬ре вышла вместе с сыном. Они подняли солдата и осторожно занесли в дом. Как выяснилось позже, это был казах - солдат Красной Армии по имени Мухор. Обес¬силенный, по дороге он упал и отстал от своего полка. Посмотрев на больного солдата, Хами начала рыдать. Вспомнив своего Туту, воевавшего в то время в рядах Красной Армии, она сказала: «И с моим сыном тоже может случиться такое. Я поставлю на ноги этого несчастного солдата». Она приняла его, как родного сына, лечила разными травами, хорошо кормила, и Мухору стало лучше, начал ходить. В течение месяца жил молодой казах в этой семье. Но потом к ним пришел представитель местной власти, который сказал: «Не держите больше солдата у себя. Проводите его в путь. Пусть догоняет свой полк. Если у знает начальство, неправильно поймет нас». Приготовив гостю продукты на дорогу, семья Яхъяевых проводила Мухора в путь.

Шел февраль 1944 года. Из военных сводок Совинформбюро жители узнавали об успехах Красной Армии в отражении немецких оккупантов. Это вселяло веру в победу советских войск над фашистской Германией. Но вместе с тем оставалась тревога за близких, которые бились на фронте. Хами больше трех месяцев не получала письма от родного сына Гуту. Проводя бессонные ночи, она постоянно молилась Аллаху, чтобы ее сын вернулся домой живым. И вот свершилось чудо. Как-то утром солдат Туту возвратился домой. Увидев сына раненым, забинтован¬ным, мать не выдержала и начала рыдать. Когда все успокоились, Туту начал расска¬зывать о себе. Говорил, что офицеры его уважают как хорошего пулеметчика. Во время боя ему доверяют ответственные участки. Как, например, во время битвы за город Самару (Куйбышев), он со своим пулеметным расчетом прикрывал бойцов от неприятеля, тем самым обеспечил наступление Красной Армии. В этом ожесточенном бою Яхъяев был тяжело ранен, в связи с чем его доставляют в Бакинский военный госпиталь. Здесь врачи спасли ему жизнь, поставили на ноги. Через некоторое время в этот же госпиталь попадает старшина их роты. Он поведал Т. Яхъяеву, что в ближайише дни чеченцев будут выселять, поэтому предлагал ему отпроситься у главврача, чтобы проведать родителей.

Туту поступил по его совету, но глав¬врач отказал в просьбе. Командир роты, русский, узнал об этом и решил помочь сослуживцу. Каким-то образом он нашел общий язык с главврачом, и вопрос был решен положительно. Они вместе при¬готовили солдату в дорогу все необходи¬мые документы для беспрепятственного проезда домой. И теперь, рассказывая об этом, Туту сидел в кругу своих близких и родных. Это было ровно за семь дней до начала выселения чеченцев.

Сообщение солдата Туту сельчане снова не приняли всерьез. Когда сыновья всех на¬родов Советского Союза сражаются против общего врага, чеченцы не должны быть исключением, говорили они. Сталин не позволит никому ущемлять права собственного народа. Таково было общее мнение.

Выселение

Утро 23 февраля. В это утро всем мужчинам Ч1аьнти-Юрта было приказано явиться в клуб на собрание. Когда Абу Яхъяев, глава семьи, начал собираться, старший сынфронтовик остановил его, сообщив, что он сам пойдет за него.

- Сынок, я тебя не пойму, - сказал Абу, - почему ты меня не пускаешь?

- Через два часа поймешь, отец, - отве¬тил Туту, - сейчас происходит то, о чем я вам говорил.

Оставив Абу и других родных дома, Туту пошел на собрание. Как и всех, его тоже заперли в югу бе. Задержанных муж¬чин накопилось много. Наконец, не удер¬жавшись, за сыном приходит Абу. Его тоже берут под арест. Туту показывает одному офицеру свои документы, и его выпуска¬ют. Собравшимся был зачитан жестокий приказ Сталина: выслать всех чеченцев и ингушей как изменников Родины...

Дата 23 февраля 1944 года на всю жизнь запомнилась чеченцам. Полные, гружен¬ные узниками эшелоны, состоящие из товарных вагонов, покатились в Среднюю Азию, в Казахстан и Киргизию. Трудно передать пережитое изгнанниками в пути: голод, холод, болезни, трупы, выброшен¬ные из вагонов, навсегда оставшиеся ле¬жать в диких степях. Эшелон, в котором ехала семья Абу Яхъяева, остановился на железнодорожной станции Ярмы. Оттуда их увезли в Полудинский район (ныне Булаевский район), село Рявкин, Петропав¬ловской области Казахской ССР.

Чудеса судьбы

Прибывших распределили по домам местных жителей. Тяжело приходилось переселенцам. Голод беспощадно косил и молодых, и старых. Как и все, семья Яхъяевых молча переносила тяжесть горькой судьбы, выпавшую на их долю. В доме казахов, где они жили, Муса, один из сыновей Хами, рассматривал фотографии, висевших на стене. Вдруг его взгляд остановился на молодом человеке, показавшемся ему зна¬комым. Вначале он не поверил, что такое может случиться. Муса тщательно изучал черты лица, запечатленные на фотографии. Наконец он убедился, что этот образ ему знаком и поспешил об этом сообщить ма¬тери: «Хьажахьа, Хами, кху сурта т1ехь вайн Мухор вукх» («Смотри, Хами, на этой фотографии запечатлен наш Мухор»). Услышав имя Мухора, хозяйка-казашка Кадыржан Успанова сразу откликнулась: «Да, он Мухор, Мухор - сын моей сестры. Откуда вы его знаете?»

Тут Хами и Абу рассказали ей историю их знакомства, как они его приютили, как лечили, и как его, уже здорового, проводи¬ли в путь. Узнав удивительные новости о солдате Мухоре, тетя поспешила сообщить своей сестре. Она так и сказала: «У твоего сына нашлись новые родители и брат».

Мать Мухора сразу приехала к семье Яхъяевых. Она долго плакала, обнимая и Хами, и Абу. Благодарила их за то, что они спасли ее сыну жизнь. Эта весть вскоре распространилась по всему 1юлудинскому райо¬ну. Со всех концов к ним начали приезжать казахи - родственники Мухора, чтобы поб¬лагодарить 51хъяевых. Все привозили разные подарки, а отец Мухора привез материю для одежды и барана. Как родную мать, Мухор обнимал при встрече Хами, которая спасла ему жизнь, а затем ее сына - Муса, ставшего ему братом. Семья Яхъяевых нашла матери¬альную и моральную поддержку со стороны этой казахской семьи. Брат Мухора работал прокурором района. Он посодействовал в устройстве Мусы Яхъяева на работу. Ему была доверена двухконная бричка для перевозки зерна из-под комбайна.

- Благодаря этой казахской семье, по¬роднившейся с нашей, в дальнейшем мы не испытывали голода и нищету, - вспоминает Муса. - Таким образом, они отплатили за доброту добром.

Возвращение

...1957 год. Эта дата была знаменатель¬на для чеченцев тем, что именно в этом году произошло массовое возвращение репрессированных народов на родину. Жи¬тели Ч1аьнти-Юрта, вернувшиеся домой, застали дотла разрушенное село. Снова на долю сельчан выпал изнурительный труд по восстановлению своих жилищ. Но чеченцы - трудолюбивый народ, вопреки всем трудностям успешно справились с этой задачей. Когда все житейские дела нормализовались, Абу Яхъяеву вспомни¬лась жизнь, которая, как ветер, пронеслась в Дег1ашках Затеречья. Ему захотелось посетить эти места. И вот однажды вмес¬те с сыном Мусой они отправились туда. Поездка их затруднялась тем, что маршрут¬ного автобуса, следовавшего в Дег1ашка, не было, поэтому надо было добраться туда на попутных машинах.

На повороте в Буруны, возле колхозной кошгоры станицы Червленной, долго сидели в холодке, ожидая машину. И вот подъехав¬ший «ГАЗик» подбирает их, и они доезжают до 6-го совхоза Затеречья. Здесь Абу и Муса сошли с машины, поблагодарив водителя. Теперь их путь лежал в Кокани-сарай, кото¬рый находился недалеко от Дег1ашка. Вдруг около них остановилась лепсовая машина, и из нее вышел Эсмухамбетов, еще до выселе¬ния хорошо знавший Абу. Но почему-то он оказался холодным при встрече с ним. Ста¬рый друг приехал сюда проведать больную мать, лежащую в больнице, и под предлогом, что не поедет обратно, отказался взять их на стойбище, где находился сарай Кокани Ибрагимова. Так они и расстались.

Райка Мамонтова

Здесь неожиданно Абу заметил моло¬дую женщину, проходившую мимо них. Ее знакомое лицо сразу привлекло А. Яхъяева, поэтому решил спросить:

- Извините за беспокойство! Вы не Мамонтова Рая?

- Да, я и есть Мамонтова Райка. Что Вы хотели? Как Вы меня узнали?

Тогда Абу Яхъяев рассказал ей, что он друг ее отца Мамонтова (имя не помнит), уехавшего в Америку, и что они часто гостили друг у друга.

- Значит, Абу, Вы кунак моего отца, а это Ваш сын Муса. Я вас хорошо помню и часто вспоминала, - поведала Райка, - очень рада, что мы встретились. Приглашаю вас к себе в гости.

Райка любезно приняла гостей, угости¬ла их, как это подобает традициям терских казаков, которые, говоря словами Льва Тол¬стого, «породнились с чеченцами, приняв их обычаи и нравы».

Абу поблагодарил ее за теплый прием. Расставаясь с ней, он спросил: «Райка, твой младший брат (имя забыл), который работал вместе со мной в 6-м совхозе зоо¬техником, жив ли, где он сейчас?

Услышав такой вопрос, она сразу поб¬леднела, ее охватило какое-то непонятное волнение, страх, горе. Немного задер¬жавшись с ответом, заговорила: «Брата похоронили!»

- Царство ему небесное! Пусть земля для него станет пухом! - выразил Абу чувства соболезнования. Затем, поворачи¬ваясь к сыну, сказал на чеченском языке: «Валам, хьаха, ца веллера иза. Немцой бухабовлуш, цаьрца шен да волчу Америке д1авахна-кх!»

Дег1ашка

...И вот Дег1ашка. Кругом было тихо. Только черные вороны, как всегда, злорадс¬твующие над разрушенной судьбой, подобно властелинам этого края, носились в небе. Они, перелетая с одного конца на другой, переменно садились на длинные, высокие шесты старых колодцев, периодически вы¬крикивая: «Кар-карр!» Эта заунывная песня еще больше вселяла в душу пришельцев грусть которая поневоле заставляла их пог¬ружаться в думы.

Абу с Мусой тщательно изучали местность, где когда-то стояла Дег1ашка. Среди песчаных бурьянов были заметны развалины домов, в которых до 1942 года текла кипучая жизнь. В обломках жилищ выделялись холодные очаги, когда-то согревавшие гостей. Со слезами на глазах воспроизводил Абу картины горького прошлого. Периодически прерываясь рыда¬ньем, показывал он сыну равнину, на которой были выстроены подростки и старики на расстрел. Без содрогания сердца нельзя было все это вспоминать. Трудно было определить расположение сельского кладбища. Вступив на ее священную землю, Абу прочитал молитву (до 1а) по усопшим, воздавая хвалу Аллаху и прося у него благословения ушедшим из этого грешного мира. Определить могилу своей дочери Санет Абу так и не смог.

Пройдя вдоль и поперек место, на ко¬тором стояла Дег1ашка, они присели возле старого колодца. Окинув взором холмистые просторы бурунов, наблюдали за развирав¬шимся ветром. Вспоминая кровавую бойню, учиненную «партизанами» в чеченских селах и хуторах, Абу спросил у сына: «Неужели все это бесследно пропадет? Неужели эта горькая истина будет предана забвению?»

- Да, отец, - сказал Муса, - пока будет су¬ществовать Советский Союз, никто не в силах обнародовать зверские это деяния «партизан». На все воля Аллаха, и Он всему судья! Будем надеяться на хороший исход перемен.

Азим Юсупов. «Вести республики» №22, 5 февраля 2010 г.