Адвокат чеченского народа («Молодежная смена»)

26.02.2010 16:03

Как известно, социальная память является неотъемлемой частью духовной жизни и общественного сознания народа. Она играет важную роль в осмыслении истории, культуры и межнациональных отношений.

«Обновление советского общества в процессе его демократизации и формирования правового государства в стране требует очищения всех сфер общественной жизни от деформации и искажения общечеловеческих ценностей. Оно создало благоприятные возможности по реабилитации репрессированных в годы Советской власти народов, которые подвергались геноциду и клеветническим нападкам». Эти слова из преамбулы Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов», принятого Верховным Советом РСФСР 26 апреля 1991г. Насколько этот закон практичен и выполняются ли сегодня его нормы, судить тем, на кого он распространяется, т.е. самим репрессированным.

Прошло 66 лет с тех пор, как 23 февраля 1944 года чеченский народ, как и многие другие народы Советского Союза (официально не менее 14-ти), ложно обвиненных в коллаборационизме - пособничеству нацистам, сталинскими приспешниками под руководством «вождя народов» был насильственно выслан со своего исторического места проживания. В рамках спецоперации под циничным названием «чечевица», в считанные часы всех чеченцев и ингушей погрузили в товарные, арестантские вагоны и отправили в Сибирь и Среднюю Азию. Позже, 25 июня 1946 г. в газете «Известия» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета от 7 марта 1944 г. «О ликвидации Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики и выселении ее населения». В нем чеченцев и ингушей сталинские палачи нагло обвинили в добровольном присоединении к организованным немцами на оккупированной территории формированиям, выступлении с оружием в руках против Красной Армии. И это в те дни, когда десятки тысяч представителей этих народов самоотверженно сражались и гибли на фронтах Великой Отечественной войны. Приговор был суров: народ выслали без права когда-либо вернуться на прежнее место жительства, т.е. навечно.

О трагедии «черного февраля» 1944 г. было написано не мало. В этой статье я хочу рассказать о человеке, который был необычайно известен в советские годы и, особенно в тяжелые годы депортации и реабилитации чеченского и ингушского народов, и, к сожалению, почти незнакомому современному читателю. Дзияудин Габисович Мальсагов, будучи государственным служащим и политическим деятелем, также являлся активным борцом за права человека. Он внес огромный вклад в дело реабилитации чеченцев и ингушей и восстановление Чечено-Ингушской АССР. Дзияудин Мальсагов одним из первых среди чеченцев получил юридическое образование, а позже закончил еще 4 вуза. На момент выселения чеченцев и ингушей, в возрасте 30 лет уже занимал должность заместителя наркома юстиции ЧИАССР. В период депортации, в силу должностного положения, Мальсагов был привлечен советскими властями для содействия в выселении чеченского народа. Так он стал очевидцем страшной трагедии, когда в Хайбахе Галанчожского района были загнаны и сожжены в конюшне более 700 жителей этого селения и близлежащих хуторов. Организаторы этого бесчеловечного акта мотивировали свои действия нетранспортабельностью стариков, больных и детей. Благодаря решительности и мужеству Дзияудина Мальсагова, граждане СССР и всего цивилизованного мира узнали об этом и других бесчеловечных фактах в период выселения в отношении чеченского народа. Вот как сам Мальсагов позже писал об этом дне: «27 февраля шел крупный мокрый снег, грязь, слякоть, дорог в горах нет, а тут еще все размыло, дул холодный, пронизывающий ветер. С самого рассвета к селению Хайбах начали собирать людей со всех хуторов Нашхоевского сельского Совета и других населенных пунктов Галанчожского района, которые не могли самостоятельно спуститься с гор. В основном это были больные, дети, старики и женщины. Их собирали в конюшне под предлогом, что формируется транспортная колонна для дальнейшей отправки на равнину. Точно знаю, что в конюшне собралось не меньше 650-700 человек, поскольку стоял перед самым входом. Горцы заходили, ничего не подозревая. Наверное, в этот момент о готовящемся знали всего насколько человек, т.е. те, кто перед этим отдавал приказ солдатам обложить конюшню сеном, «чтобы не было холодно». А дальше было вот что. Когда все жители окрестных хуторов собрались, ворота конюшни крепко закрыли. Начальник Дальневосточного краевого управления НКВД, комиссар госбезопасности 3-го ранга Гвешиани отдал приказ поджигать. Я пришел в ужас от сознания того, что сейчас произойдет с этими людьми. Подскочил к Гвешиани и говорю: «Остановите людей, что вы делаете!» Гвешиани спокойно ответил: «Эти люди не транспортабельны, их надо уничтожить...» «Я буду жаловаться маршалу Берия (тогда мы не подозревали, что это за человек)!» «Это приказ Серова и Берии...» Когда вся конюшня оказалась объятой пламенем, огромные, сильно укрепленные ворота под натиском людей, вдруг рухнули, и сквозь огонь толпа обезумевших людей хлынула к выходу. Гвешиани скомандовал: «Огонь!» Из десятка стволов раздались автоматные и пулеметные очереди. Впереди бегущие, падая, заслоняли собой выход, целая толпа трупов не позволила выйти остальным. Ни один не спасся. Меня и Громова, который тоже выступал против организованного зверства, отправили с конвоем в селение Малхасты. Нас уводили, а этот ад еще продолжался». Находясь в местах выселения, Мальсагов за короткое время, как талантливый юрист, стал известным человеком, ему, как не многим из чеченцев, разрешалось работать. Уже в апреле 1944г. он занимал пост первого заместителя председателя Талды-Курганского Облсуда. Все увиденное им в тот роковой день часто всплывало перед его глазами, мысленно возвращая его назад, в горы, страшная тайна рвалась наружу и требовала возмездия. Он написал несколько писем на имя Сталина, рассказывающих о зверствах офицеров КГБ в период выселения чеченского народа. Но, как и следовало ожидать, письма терялись в кабинетах-лабиринтах Аппарата ЦК КПСС. Писал Мальсагов и после смерти Сталина, но ответа не было. За эти письма его снимали с высоких должностей и грозили физической расправой, но чувства долга и возмездия были выше, нежели страх. Позже Мальсагов перебрался в Алма-Ату, где работал адвокатом в алмаатинской облколлегии адвокатов, занимал и другие должности, всячески оказывая помощь своим землякам в решении правовых и многих других вопросов. В марте 1953г. умер Сталин, кровожадный тиран и деспот. 25 февраля 1956г. состоялся XX съезд КПСС, на котором Н.С. Хрущев выступил с докладом « О культе личности и его последствиях». В одночасье великий вождь всех времен и народов предстал в своем истинном дьявольском облике. В стране начался период, получивший в последствии название «оттепели». В июле 1954г. Постановлениями Совета министров СССР были сняты некоторые ограничения в правовом положении спецпоселенцев, отменялся Указ от 26 ноября 1946г. об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения выселенных лиц. Появилась надежда на скорое возвращение домой. В июле 1956г. в Алма-Ату приезжает с рабочим визитом Н.С. Хрущев. Мальсагов в это время работает первым заместителем председателя Алма-Атинского Верховного суда. Ему через знакомых удается попасть на балет в оперном театре, который должен посетить Н.С. Хрущев. Во время перерыва Мальсагов передает заранее подготовленное письмо Н.С. Хрущеву, тот в свою очередь, ознакомившись с письмом, приглашает его в комнату отдыха. Мальсагов долго рассказывал о преступлениях сталинских офицеров госбезопасности в период выселения чеченцев, Н.С.Хрущев обещает разобраться, и начинаются томительные дни ожидания и надежды. После трехкратного внесения предложения Н.С. Хрущева о восстановлении автономии республик Северного Кавказа, вопрос был решен. 9 января 1957г. был принят долгожданный Указ Президиума Верховного Совета СССР «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР". По обращению Мальсагова была создана специальная комиссия по расследованию трагедии в Хайбахе. Члены комиссии выезжали на место преступления, проводили опрос свидетелей, осуществляли необходимые следственные действия. Все подтвердилось, как и говорил Мальсагов. Под обрушившейся крышей сгоревшей конюшни нашли останки сотен людей, часть из них были захоронены еще в те ужасные дни теми, кто спасся. Дальше огласки этого чудовищного акта дело не двинулось, потому и не был никто привлечен к ответственности. Одни из главных организаторов этого геноцида - Круглое и Серов, к тому времени занимали большие должности в стране – руководили НКВД и КГБ. Лишь спустя несколько лет, палачи чеченского народа были лишены генеральских погон и исключены из партии за причастность к политическим репрессиям. Наказание за жесточайшее преступление абсолютно безобидное, зато за всех сполна по заслугам получил Берия, человек, который приводил в действие механизм адской репрессивной машины...

Мальсагова назначают уполномоченным ЦК КПСС по делам репатриации и восстановления ЧИАСССР. Он переезжает в Грозный и с головой погружается в работу. Бесконечные жалобы и просьбы падают на его голову, как капли проливного дождя: слишком много оказалось недовольных их затянувшимся обустройством на родине. Люди живут в палатках, на улицах, ждут в очередях, пытаясь решить вопросы жилья и оформления документов. Время от времени возникают стычки между чеченцами и заселенными на их землю жителями, совершаются разного рода провокации, и вновь на народ обрушивается клевета... Возвращение проходит болезненно, народ через 13 мучительных лет вернулся с надеждой начать новую жизнь, но им быстро дают понять, что здесь никто их не ждал. В разгар этой суматохи Чечено-Ингушский обком партии направляет Мальсагова в Москву на учебу в партийную школу. В 1959 г. в год окончания учебы Мальсагов вместо диплома получает тюремный срок, в марте он был арестован и обвинен в антисоветской агитации и пропаганде. Сфабрикованное обвинение было нелепым и абсурдным, но, видимо, Мальсагов кому-то мешал, и от него решили избавиться, заранее обезопасив себя от авторитетного политического деятеля. Выездная комиссия Верховного суда СССР приговорила правозащитника, борца за права человека, советского гражданина Мальсагова на длительный срок заключения. Его отправили в Сибирь, затем был год пребывания в Ленинградской специальной психиатрической больнице КГБ СССР, где он находился в изоляции вместе с известными в стране диссидентами того периода. В декабре 1964г. Мальсагов был освобожден и реабилитирован. Он вернулся на родину, жизнь шла своим чередом, только тень политзаключенного и диссидента, незримо витавшая над ним, мешала жить и работать. Позже Мальсагову удалось устроиться на работу, он был юрисконсультом, потом начальником Управления мелиорации Минсельхоза ЧИАССР, откуда и вышел на пенсию. Ушел из жизни борец за права репрессированных народов, человек высокой гражданской позиции в апреле 1994г. в возрасте 80 лет. Ему посчастливилось не стать очевидцем очередной трагедии чеченского народа, безжалостной войны, развязанной кремлевскими авантюристами того периода, которая официально получила название «восстановление конституционного порядка».

Известный советский ученый-биолог А. Арманд как-то сказал: «До чего же трудно промолчать, когда тебя не спрашивают». В те драматичные дни «черного февраля» 1944г. Дзияудина Мальсагова никто не спрашивал, но и промолчать он не мог. Слишком высока была цена, заплаченная чеченским народом за ложь сталинской инквизиции. Сотни тысяч наших земляков остались навсегда лежать под землей и снегами, начиная от самой родины и на всем пути следования арестантских эшелонов... Подвергая себя опасностям и лишениям, не боясь за свою жизнь, Мальсагов не сошел с начатого им пути, защитил свой народ, продемонстрировав миру, каким должен быть истинный патриот своего Отечества.

Ущерб, причиненный репрессированным народам, отдельным гражданам со стороны государства в результате репрессий, подлежит возмещению. Так гласит статья 9 Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Нормы этого закона во многом имеют декларативный характер. Закон принят, но большинство его норм не работает. В конце статьи есть примечание:

«Возмещение ущерба реабилитированным народам и отдельным гражданам осуществляется поэтапно». Может, наше время еще не пришло? А придет ли оно вообще, учитывая тот факт, что закон этот был принят лишь спустя 34 года после реабилитации репрессированных народов?..

В газетных статьях пишут, что одна из улиц в центре Г. Грозного названа именем Мальсагова. Действительно, она так называлась до начала военных действий в республике. Сейчас же на улице с вновь отстроенным шикарным концертным залом красуются таблички с надписью «Дагестанская». Справедливо ли предавать забвению память о человеке, одному из тех не многих, кто проложил обратный путь на родину? Однозначно нет. А тут еще и заслуженно названную улицу не смогли сохранить... В заключение хочу привести отрывок из стихотворения «Я - боль» Исмаила Каримова, написанное им в память о тех скорбных днях 1944г., звучащее, словно крик души жертв репрессий, как завещание потомкам:

Я - гласность.

Я - сердце поэта.

Рожденное песней,

Разбухшее болью,

Застрявшее в горле,

Зовущее к воле,

Я - голос. Я требую: ПОМНИ!

Валит Адуев №16, 26 февраля 2010 г.