Г-н Пыхалов, т. Сталин, выселение чеченцев, ингушей или Кто у нас "виновные народы"?

11.01.2012 12:47

Если судить по тематике публикаций и материалов всяческих обсуждений в СМИ и в Интернете, то последние 20 лет в информационном сообществе России бурно обсуждается вопрос о «изменничестве и предательстве» репрессированных народов, главным образом, чеченцев и ингушей. Как по отношению к Советской власти, так и в ходе Великой Отечественной войны. Соответственно, громко и остро ставится вопрос «За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие?» Подсказывается и ответ – «справедливое возмездие!» (Пыхалов И. В. За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие? – М.: Яуза-пресс, 2008). Между тем, такой консолидированный ответ является просто жульническим.

Много лет назад болезненные «идеи», связанные с оправданием депортаций, озвучивались исключительно шепотом узкой частью маргинальной публики. В последнее десятилетие сложился индустриальный тип производства информационной продукции, оправдывающей военные преступления против человечности в форме депортаций и геноцида. Хуже того, продукция этой индустрии лжи и провокаций поступает в общий информационный оборот и просачивается в общественное сознание в форме отрицательных стереотипов. Причем оправдательные оценки депортаций целых народов можно уже найти в публикациях таких государственных институтов, как МВД, Минобороны и т.д.

Так, оказалось, что основными источниками нового идеологического учения, основанного на патологической ненависти к чеченцам и ингушам в нашей стране, являются две служебные справки: «О размахе бандповстанческого движения на территории Чечено-Ингушской АССР» и «Об участии изменников из числа чеченцев в созданных гитлеровским командованием воинских частях и карательных формированиях» (Чечня, 1941-1944: Фронт за линией фронта. По рассекреченным данным центрального архива ФСБ РФ // Военный вестник. Ежемесячный военно-патриотический историко-культурный альманах. - №1 (24), №3 (26). 2002; и др.).

К великому сожалению, статья 282 УК Российской Федерации («Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды») из-за индифферентной реакции российской прокуратуры на информационные провокации ксенофобов работает слабо. И это несмотря на то обстоятельство, что депортации народов в нашей стране законодательно осуждены еще в 1991 г. как «незаконные и преступные».

Вопрос, поднятый выше, отнюдь не праздный. Российские граждане чеченской и ингушской национальности (это по существу один вайнахский этнос) по численности достигают 2 млн. человек и занимают среди коренных народов 3 место в Российской Федерации и 1 место на Северном Кавказе. От них не так уж и мало зависит в условиях нашего федеративного государства. Между тем, в немалой части российских СМИ и информационного сообщества страны развязана и годами идет горячая информационная война, направленная на моральное «уничтожение» и вытеснение вайнахов из России.

В нашей стране именно чеченцы и ингуши как этнос находятся на острие атаки международного терроризма, направленной на развал России. В борьбе с терроризмом гибнут лучшие представители указанных народов. Но в том же Интернете защитники Российской Федерации видят не слова поддержки и сочувствия, а тысячи публикаций о «предательстве и изменничестве» их отцов и дедов, о том, что они как народ являются «преступным сообществом», справедливо наказанным Сталиным в свое время. Читают и пространные сожаления по поводу возвращения чеченцев и ингушей на их историческую родину.

Согласимся, что с таким подходом надо что-то делать. Но закон не срабатывает. Звериная ненависть этих одержимых, с пеной у рта защищающих право Сталина на массовые преступления против собственного народа, такова, что доводами разума или справедливости их не переубедить. Согласимся на какое-то время с одержимыми в вопросе, что виновные народы следовало депортировать, что бы там ни говорили Конституция СССР и международное право. Но согласимся с некоторыми принципиальными поправками!

Теперь к непростой истории вопроса «изменничества» вайнахов в годы войны. В Чечено-Ингушетии и до войны, и в ходе войны существовали антисоветские, антисталинские настроения, а в горах происходили даже боестолкновения «политбанд» с силами НКВД-НКГБ и нападения на активистов сталинского режима. Здесь, так же, как и по всей стране, наблюдались в ходе войны дезертирство и служба части военнопленных из числа чеченцев, ингушей в рядах армии оккупантов, наряду с доблестной ратной службой подавляющей части красноармейцев-вайнахов на всех фронтах войны. По количеству дезертиров и «политбандитов» относительно к общей численности населения вайнахи не выделялись на фоне других народов Северного Кавказа, включая терских и кубанских казаков

В то же время по числу лиц вовлеченных в организованную контрреволюционную деятельность, масштабу массового шпионажа и предательства, цифрам сдавшихся в плен и служивших в рядах вермахта, а также трудившихся на фашистскую Германию, горцы, в целом, не идут ни в какое сравнение с теми же русскими, украинцами и белорусами. Отметим, что чеченцы и ингуши не были и в оккупации, а это принципиально меняет всякого рода обвинительные оценки.

Теперь по существу вопроса. По данным переписи 1939 г., общая численность чеченцев и ингушей в стране доходила до 500 тыс. человек. К началу Великой Отечественной войны в Красной Армии несли срочную и кадровую службу до 9 тыс. чеченцев и ингушей. Начиная с 22 июня 1941 г., из числа резерва было призвано в течение 2-3 месяцев еще не менее 8 тыс. чеченцев и ингушей. Кроме того, собственно на территории Чечено-Ингушетии, в течение войны было сформировано из представителей всех национальностей и за счет призыва из других областей 17 отдельных соединений (две дивизии, две бригады, отдельные специализированные батальоны). Сколько горцев ушло на фронт в числе других призывников из Чечено-Ингушетии и российских областей в этих частях, мы не знаем.

Создавались в республике также подразделения народного ополчения, истребительные отряды и партизанские отряды. Отдельно стоит еще и вопрос о призыве в т.н. трудовую армию.

К началу 1942 г. советское командование отказалось от военного призыва чеченцев и ингушей. Возможно, что данное решение было вызвано, как и в отношении народов Закавказья, трудностями военного обучения из-за незнания русского языка и низкой грамотности, или же в контексте подготовки к выселению горских народов уже в 1942 г. Военное командование стало практиковать в регионе добровольные «призывы». Так, зимой-весной 1942 г. в 114-ю Чечено-Ингушскую кавалерийскую дивизию сверх полного комплекта - 4,5 тыс. человек, поступила еще 1 тыс. добровольцев (Гакаев Х. А. «В годы суровых испытаний». – Грозный, 1988. – С.33, 84; и др.).

Между тем только ленивый не написал, следуя фальшивым цифрам справки Б. Кобулова («О положении в районах Чечено-Ингушской АССР», октябрь 1943 г.), что «при комплектовании национальной дивизии удалось призвать лишь 50% личного состава». А ведь Красная Армия перешла на т.н. «легкие» кавалерийские дивизии с составом 4,5 тыс. человек еще летом 1941 г., отказавшись от «тяжелых» кавдивизий с штатной численностью 8,9 тыс.

Но чему удивляться, когда начальник управления формирования Красной Армии генерал-полковник Е. Щаденко заявляет, что Чечено-Ингушская кавдивизия вообще не была сформирована. Затем он же утверждает, что Ставка приняла решение о сокращении конницы и потому уже «скомплектованная» 114-я дивизия переформирована в кавалерийские полк и дивизион, а «излишки» (!) распущены по домам. И все это в одном документе! Однако чудеса с 114-й национальной дивизией продолжаются и поныне: писательница Лидия Скрябина в день депортации чеченцев и ингушей 23 февраля 2010 г. привела красочный «документ» о бегстве дивизии из «эшелонов» по мере ее движения к фронту в район Ростова. А дивизия из Грозного так и не выходила. Ну просто оторопь берет! В первых числах марта 1942 г. дивизию, проходившую усиленную подготовку, расформировывают и на ее базе создают отдельный Чечено-Ингушский 255-ый кавалерийский полк (штат до 1,5 тыс. человек) и кавалерийский дивизион (штат до 800-900 всадников).

Еще до начала войны из числа призванных 9 тыс. человек дезертировало якобы 797 чеченцев, ингушей. В ходе призыва летом 1941 г. из 8 тыс. человек дезертировало 719 человек. А в октябре того же года из очередного призыва в 4733 военнообязанных уклонилось 362 человека. В марте-апреле 1942 г. в ходе затянувшегося формирования национальной кавалерийской дивизии из нее, по данным командира Х.Мамсурова, дезертировало 600 человек. В принципе эти цифры вполне укладываются в среднестатистические данные о дезертирстве по другим регионам Северного Кавказа, в т.ч. населенным и русскими.

Однако фальсификаторы НКВД, а следом и современные пасквилянты пишут, что «удалось призвать лишь 50 процентов личного состава» дивизии, а во-вторых, что в марте 1942 г. из «14576 человек дезертировало и уклонилось от службы 13 560 человек, которые перешли на нелегальное положение, ушли в горы и присоединились к бандам». Но такого призыва в Чечено-Ингушетии не было и в помине! В лучшем случае указанные цифры – результат ведомственной неразберихи, в худшем - подлог и провокация. В сентябре-октябре 1942 г. в республике была проведена первая республиканская добровольческая «мобилизация», давшая фронту 2 тыс. бойцов из чеченцев и ингушей. Второй добровольческий призыв января-февраля 1943 г. был уже на 3 тыс. человек. Но был и третий призыв добровольцев – в марте того же 1943 г.

Кобуловско-пыхаловские тексты утверждают, что в 1943г. из 3 тыс. добровольцев дезертировало 1870 человек. Может быть, была квота на 3 тыс. человек, а добровольцев нашлось меньше? Иначе, как эти добровольцы-дезертиры сообразуются со здравым смыслом, предстоит разбираться.

Отдельные исследователи говорят, что в число дезертиров в республике зачисляли и отказников от мобилизации в т.н. трудовую армию или рабочие колонны. Известно, что в сентябре 1941 г. военкомат республики по требованию Северо-Кавказского военного округа в ходе настоящей воинской облавы загнал в вагоны 13 тыс. невоеннообязанных жителей Чечено-Ингушской АССР, включая подростков, больных, стариков, инвалидов и беременных женщин. Они были отправлены в район Харькова на строительство военных укреплений. От последней железнодорожной станции пришлось отшагать еще 80 км пешим ходом в район назначения, где колонны были обнаружены и беспощадно рассеяны бомбами немецкой авиации. Дальше началась подлинная трагедия. Брошенные военными властями, безоружные, без продовольствия и транспорта, мобилизованные граждане стали жертвой военного лихолетья. До Ростова-на-Дону добралось в живых не более 2 тыс. обезумевших людей, которых вывезла в Грозный специальная государственная комиссия из Чечено-Ингушетии.

Напрасная гибель тысяч людей вызвала естественное недовольство широких кругов населения, партийных и советских органов. За эти и другие правонарушения, но только в следующем году, были сняты с должности военком республики, все районные военкомы и начальники мобилизационных частей, предано суду два райвоенкома.

Необходимо отметить, что Чечено-Ингушский обком КПСС в 70-80-х гг. ХХ в. официально озвучивал цифру в 32 тыс. чеченцев и ингушей, прошедших через военкоматы республики и поголовно сражавшихся в действующей армии. Это без учета наших земляков, призванных из национальных общин в Дагестане, Грузии и Северной Осетии.

По данным, собранным путем тщательного посемейного опроса в Республике Ингушетия (по инициативе президента М. Зязикова), непосредственно на фронтах Великой Отечественной войны находилось до 8 тыс. ингушей. С учетом соотношения численности двух братских народов к началу войны как 4:1 (примерно 90-100 тыс. ингушей и 400-410 тыс. чеченцев), чеченцев воевало, соответственно, до 32 тыс. Общая цифра составляет, таким образом, 40 тыс. бойцов, естественно без учета дезертиров. Нарком НКВД ЧИАССР в 1941-1943 гг. С. Албогачиев исчислял общее число чеченцев и ингушей, поставленных под ружье (включая, видимо, и тех, кто позже дезертировал или не имел красноармейские книжки) в 50 тыс. человек (Архив МО РФ. Ф.32. Оп. 11309. Д.141. Л.92.-97 (это докладная генерал-полковника Е.Щаденко от 19 мая 1942 г. Размещена в Интернете); Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. Документы, факты, комментарии, Сост. Н.Ф.Бугай. – М., 1994. – С.171,200; Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т.2. – Грозный, 1972. – С.248-250; Филькин В.И. Чечено-Ингушская партийная организация в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. - Грозный,1960. – С.43; Гакаев Х.А. Чеченцы в боях против немецко-фашистских захватчиков // Чеченцы: история и современность. М., 1996. – С.235; Костоев Б. Кавказский синдром. – М.,2001. – С.229; Ибрагимов Муса, Ибрагимов Мовсур. Чечня: через круги ада. Переселение и депортация чеченского народа. –М., – Саратов, 2003. – С.31; Музаев М. Облава // «Объединенная газета». – №16. 2004; Пыхалов И. Указ. соч., - С.265,267-268; и др.).

Если вспомнить о своеобразном демографическом составе горских народов, когда число детей до 16 лет составляло подавляющую часть населения - до 50%, то это очень высокая цифра призыва. Никак не могли горцы Чечено-Ингушетии, по разверстке Пыхалова, выставить «примерно 80 тысяч военнослужащих». Они выставили по минимуму 40-50 тыс. но всех в действующую армию. В центральных областях России количество детей и подростков в общей численности населения было меньше. Следовательно, мобилизационные ресурсы были выше. Однако в индустриальных районах СССР процент освобожденных от воинского призыва в силу занятости в жизненно важных отраслях превышал порой 30-40 % (Исупов Владимир. Другая сторона войны // Интернет. Сайт «Голоса Сибири»). Отметим, что цифра общего призыва в военные части всех родов войск СССР составила 31-34 млн. человек при 190 млн. населения. Непосредственно на фронте могла быть задействована одна треть сил, включая и дальневосточное направление.

На протяжении 1944 г. из действующей армии были демобилизованы, за малым исключением, все представители горских репрессированных народов, остававшиеся еще в живых - 710 офицеров, 1696 сержантов, 6448 солдат, которых отправили также в ссылку. Сумели удержаться на фронте буквально единицы. В 1945 г. спецпереселенцев-фронтовиков из чеченцев, ингушей насчитывалось на учете 5,3 тыс. человек, из них награды имели все, включая и несколько Золотых Звезд, хотя представлено было до 100 человек. Кстати, и здесь наблюдается примерно то же соотношение чеченцев и ингушей, как 4:1. Каждый второй фронтовик являлся инвалидом войны.

Таким образом, если исходить из минимальных цифр в 40 тыс. чеченцев и ингушей, воевавших на фронте, то за минусом 5,3 тыс., вернувшихся к своим семьям (хотя и не к «родным очагам), на полях войны осталось почти 33-34 тыс. горцев, не поступивших честью и отдавших Родине самое дорогое – жизнь. Причем не менее 200 из них погибли в г. Бресте и Брестской крепости (до войны сюда пришел призыв из Чечено-Ингушетии в 420 человек, из которых 270 были вайнахи), остальные тысячи под Сталинградом, в Крыму, в окопах Ленинграда, при обороне Москвы, при форсировании Днепра, в огне Курской дуги и т.д. Но первыми чеченцы и ингуши вышли к Эльбе (М. Висаитов), в числе первых вошли в Берлин (Д. Картоев). Это была их страна и их война, несмотря ни на что.

Предположительно, несколько сот вайнахов могло оказаться в плену и частично на службе немцев. Да, помимо героев, честно исполнявших свой ратный долг, число «изъятых» дезертиров и уклонившихся от призыва в Чечено-Ингушетии соответственно составило (по данным НКВД) 4441 и 856. По стране таковых оказалось в 1941- сентябрь 1944 гг. соответственно 1210224 и 456667 (цифры не полные). Плюс 500 000 «исчезнувших» по пути на фронт и плюс 900 000 красноармейцев-«окруженцев», растворившихся в родных краях во время отступления Советской армии в1941 г. Мы уже не говорим о почти 6 млн. солдат и офицеров, оказавшихся в немецком плену (Гакаев Х. А. В годы суровых испытаний. – С. 88; Ошаев Х. Брест – орешек огненный. – Грозный, 1989; Национальные репрессии в СССР 1919-1952 годы: В 3 т. Т. 2. – М.. 1993. – С. 84; Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. – С.171,200; Возвращение к истокам: Ингушетия в лицах и фактах. /Сост. С. А. Хамчиев. – Саратов, 2000. – С. 460; Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. Т. 2. – М., 2001. – С. 254; Ахмадов Я. З., Хасмагомадов Э. Х. История Чечни в Х1Х-ХХ веках. – М.. 2005. – С.790, 792,846-847; Пыхалов И. Указ. соч.,- С. 268-269; Патиев Якуб. Ингуши: депортация, возвращение, реабилитация. 1944-2004. Таб. 36 // Интернет. Ингушетия. Ру; и др.).

Цифры, приводимые профессиональным ксенофобом и пасквилянтом И. Пыхаловым, о якобы чрезвычайно «скромных» потерях, понесенных малыми народами СССР в ходе войны в 1941-1945 гг., со ссылкой на военного архивиста Г.Ф. Кривошеева, согласно которому потери чеченцев, ингушей в войне равны 2,3 тыс. человек. А это является результатом недоразумения, если не хуже. В Красной Армии не велась документация потерь по национальному составу. Там вообще не велась системная документация боевых потерь «недорогих» советских граждан, вплоть до 1943 г. Кривошеев Г.Ф. рассчитал (по неизвестной нам авторской методике) якобы процентное соотношение потерь представителей народов СССР, да и то только по цифрам 1943-1945 гг (Россия и СССР в войнах ХХ века. /Ред. ген.-полк. Г.Ф. Кривошеев. М.,2001. Табл.121. примеч. 49).

Вопрос о коллаборации – службе советских граждан врагу в ходе войны – представляет чрезвычайный интерес. Следует изначально определиться, что Великая Отечественная война отмечена миллионами примеров подлинно героических подвигов, удивительного самопожертвования советских людей, наряду также с миллионными проявлениями малодушия и предательства. Массовая сдача в плен военнослужащих Красной Армии в первые месяцы войны (вызванной и нежеланием гибнуть за сталинский режим) подвигла германское военное командование к предложению о создании на оккупированных территориях СССР национальных вооруженных формирований. Оно встретило резкое возражение А. Гитлера: «Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец» (Кирсанов И. А., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: национальные и добровольческие формирования по разные стороны фронта // Отечественная история. - № 6. 2001. –– С. 65).

К осени 1941 г. многие немецкие командиры стали по собственной инициативе привлекать советских военнопленных, дезертиров и добровольцев из местного населения в хозяйственные и вспомогательные подразделения, «высвобождая» таким образом, немецких солдат для непосредственной боевой работы. Служащие (военнослужащие) таких вспомогательных частей с солдатскими книжками назывались «наши Иваны» или «хиви» (помощники) и принадлежали, главным образом, к представителям славянских народов. К рубежу 1942-1943 гг. число «наших Иванов» только в вермахте перевалило 0,5 млн. человек (к концу войны не менее 1,2 млн.). Немецким генералам было разрешено держать до 15 % «хиви» от списочного состава дивизий. Фактически держали от четверти до 40-50% штатной численности, а то и больше. Так, в январе 1942 г. разведка докладывала, что в одном немецком полку 75 % численности составляют украинцы, «прошедшие подготовку и принявшие присягу…». Таким образом, количество «хиви» в немецкой армии было значительно выше официальных цифр. Одновременно с «хиви» появились и специальные вооруженные охранные отряды из советских граждан в составе немецких фронтовых частей, ведших борьбу с партизанами на оккупированной территории в зоне своей ответственности.

Из числа русских военнопленных (в особенности казаков), украинцев, белорусов, прибалтийских и закавказских народов, представителей Средней Азии и Поволжья, а также горцев Кавказа немцы стали формировать и отдельные специальные подразделения – «восточные» легионы, батальоны и роты. Дело в том, что весной 1942 г. Гитлер под давлением необходимости вынужденно санкционировал создание вспомогательных вооруженных формирований из граждан СССР и даже их использование в боевых операциях (Архив МО РФ. Ф.354. Оп.5979. Д.103. Л.153 (данные приведены в Интернете); Веревкин Сергей. Вторая мировая война: вырванные страницы. М.. 2006. – С.63-64; Кирсанов И. А., Дробязко С. И. Указ. соч.– С. 63-64; Дробязко С. Последние сражения гражданской войны // «Станица». –№ 1. 2001. –– С. 35; Власовцы // Интернет. Сайт «Легенды и мифы военной истории»; и др.).

Первыми были образованы казачьи боевые части. Первоначально их главным назначением было несение охранной службы в тылу германских частей и борьба с партизанами. Широкое использование казачьих национальных формирований непосредственно на немецком Восточном фронте началось летом 1942 г., когда германские войска вступили в степные районы Юга России, а затем вышли к предгорьям Кавказа.

Для ликвидации угрозы прорыва советской кавалерии в составе 1-й танковой и 17-й полевой армий вермахта были сформированы два казачьих полка «Юнгшульц» и «Платов». Затем казачьи дивизионы появились в составе 444-й и 445-й охранных дивизий, 40-го и 3-го танковых корпусов, 97-й егерской дивизии и других подразделений германской армии. Личный состав казачьих частей формировался преимущественно из казаков Дона, Кубани и Терека. Идеологической основой для широкого привлечения казаков к службе в составе вермахта стало «открытие» германских историков, объявивших казаков прямыми потомками древних готов - народа, родственного немцам (Серба А. Куда казаку податься? // «Станица». - № 3. 2001. – С. 3-4).

Казачьи части, по отзывам немцев, хорошо зарекомендовали себя в боевых условиях. В частности, казачий полк под командованием полковника Иоахима фон Юнгшульца (носивший имя своего командира) отличился в боях возле населенного пункта Ачикулак. Здесь же, но по другую сторону фронта, храбро воевали и понесли тяжелые потери всадники 255-го отдельного Чечено-Ингушского полка Красной Армии. В течение 1942 г. в пределах границ Краснодарского и Ставропольского краев, включая левобережье Терека, немцы сформировали еще целый ряд казачьих частей. Один из казачьих полков — 6-й Терский, достигал в своей численности, по косвенным данным, до 2 тыс. человек (в литературе упоминаются еще 4-й и 10-й Терско-Ставропольские полки).

Общая численность бывших советских граждан, в основном русских, вступивших в течение 1941-1945 гг. в немецкие воинские части (вермахт, люфтваффе, кригсмарине), в состав СС, полицию и иные охранные службы, достигла по разным оценкам до 1,5 млн. человек. В их числе, по разноречивым данным, было 250 тысяч украинцев, 70 тысяч белорусов (100-150 тысяч латышей, 90 тысяч эстонцев и 50 тысяч литовцев). (Включение рядом авторов латышей, эстонцев и литовцев в число «коллаборационистов» представляется совершенно неуместным. Прибалтийские республики были оккупированы СССР накануне войны с Германией и указанные народы являлись скорее воюющей стороной, принявшей сторону не менее агрессивного немецкого соседа). Что касается представителей всех кавказских и тюркских народов СССР, то их в различных германских формированиях, по данным с большим разбросом, считалось от 30 до 90 тыс. человек. Собственно, чеченцев и ингушей на немецкой службе, согласно полевым материалам, было 600-700 человек (Дробязко С. Вторая мировая война 1939-1945. Восточные легионы и казачьи части в вермахте. – М., 2001. – С. 4-9, 14-15, 32-33; Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. 1941-1994. – М.,2004. – С.238; Ахмадов Я.З., Хасмагомадов Э.Х. Указ. соч., - С. 806-808; Романичев М.Н. Власов и другие// Интернет; Беловолов В.Н. Казаки и вермахт. – 2003. // Интернет; и др.).

Согласно справке исследователя М. Яндиевой, размещенной в Интернете, число ингушей на немецкой службе к 1943 г. достигало 150. В своем последнем интернетовском материале 2010 г. о коллаборационистах в Чечено-Ингушской АССР пасквилянт И. Пыхалов сообщает о наличии трех чеченских рот в вермахте и дает фамилии командиров еще двух «чеченских рот», например, Алаудина Устарханова. О том, что он же один из героев французского Сопротивления и кавалер ордена Почетного Легиона, пасквилянт не сообщает. Но информирует, что из «214 чеченцев первой роты (батальон 836. – И.Б.) 97 были привлечены к уголовной ответственности. По данным КГБ СССР, 40 человек из числа отбывших наказание проживали в 1987 году в Чечено-Ингушетии». Здесь, как всегда, не даны сравнительные цифры: к началу одного 1943 г. немцы укомплектовали на «Восточном» фронте 170 батальонов и 221 отдельную роту, главным образом, из славян. И еще: в свое время нам довелось разговаривать с помянутыми чеченцами – «ветеранами» вермахта. Выяснилось, что немцы очень скоро разогнали чеченские роты взводами по всей Европе из-за неповиновения немецким офицерам и свирепых драк с «камрадами» по оружию.

Некоторые авторы (С. Дробязко) пишут, что в течение 1943 г. немцы сформировали из числа военнопленных горцев 7 северокавказских батальонов численностью от 800 до 1000 человек, в которых немцы составляли от 50% до 10% командного состава. Кроме того, в годы войны упоминаются 3 конных эскадрона из северокавказских горцев, 3 пехотные роты и т.н. Северо-Кавказский легион. По нашему мнению, общая численность горцев Северного Кавказа, служивших в действующих частях вермахта в течение войны, могла составить 7-8 тыс. человек. Плюс еще несколько тысяч на хозяйственных и строительных службах.

Укажем для сравнения, что только Русская освободительная армия под командованием генерала А.А.Власова (движение КОНР-РОА), насчитывала к концу войны в общей сложности до 70 тыс. военнослужащих. Однако мобилизационные возможности армии Власова были куда выше – в немецком плену даже в победных 1944-1945гг., помимо 3-4 млн. рядовых солдат, находилось 150 тыс. советских офицеров, в т. ч. 80 генералов, многие из которых были готовы воевать против Сталина на определенных условиях. Любопытно отметить, что власовское воинство имело в своем составе даже военно-воздушные силы: истребительную эскадрилью под командованием Героя Советского Союза капитана С. Т. Бычкова и бомбардировочное соединение под руководством Героя Советского Союза старшего лейтенанта Б. Р. Антилевского (Кирсанов И. А., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941-1945 гг.: национальные и добровольческие формирования по разные стороны фронта // «Отечественная история». – 2001. – № 6. – С. 68; Музаев М. Злопыхательство на чеченский и ингушский народы и на историческую правду Игоря Пыхалова // «Голос Чеченской Республики». № 6.- июнь 2003; Черкасов А. А. Истоки и масштабы советского коллаборационизма в годы Второй мировой войны // Интернет. Власовцы // Интернет; Хронология истории Русского освободительного движения.// Интернет; и др.).

Известно, что с отступающими немцами на Запад ушло немало беженцев из Юга России. Весной 1945 г. в т. н. «Казачьем стане» – войсковой казачьей общине в Австрии – находилось до 5 тыс. горских беженцев. Собственно же военные силы горцев (из числа советских граждан), собранные в апреле 1945 г. в селении Полуцца (Северная Италия), достигали 500 человек.

В том же Казачьем стане в это время находилось терских казаков 2503 человека (из них в строю состояло 780 человек). Остальные казаки стана (до 20 тыс. человек) были с Дона и Кубани (заметим, что общая численность казаков и членов их семей, ушедших в 1943 г. вместе с отступающими немцами с Дона и Северного Кавказа была куда больше и равнялась 280 тыс. человек). Все обитатели Казачьего стана, как беженцы, так и служившие в вермахте и СС, были выданы англичанами в руки советских властей (Науменко В. Г. Великое предательство / Сост. П. Н. Стрелянов (Калабухов). – СПб. 2003. – С. 74-75, 152-155, 158, 159; Власовцы // Интернет; и др.).

Ислам БАУДИНОВ, Дукуваха АБДУРАХМАНОВ, «Вести республики» №3 (1686) 11 января 2012 г.