"Сахиб" Ю. Ю. Клычников, "редактор" Б. В. Виноградов, народы Северного Кавказа или Кто у нас хищники-рабовладельцы? («Вести республики»)

24.01.2012 12:17

(Продолжение. Начало в № за 18 и 20 января)

Скажем более того, криминальная практика той же Петербуржской и Московской губерний и городов-столиц в XVIII-XIX вв. была куда более богатой и выразительной, нежели соответствующая практика на Северном Кавказе. Однако клычниковы и виноградовы почему-то не призывают рассматривать историю России через призму русской тюрьмы и каторги.

Судя по всему, Ю. Ю. Клычников очень серьезно болен темой «хищничества», либо просто болен, потому что содержание двух последних очерков книги не влезает ни в какие научные, а уж тем более этические рамки. Судите сами. Как описывает автор, в августе 1849 г. на труппу театра г. Пятигорска, продвигавшуюся по дороге на подводах, напала вооруженная партия молодых русских людей и казаков во главе с офицером Кузьминским и потребовала «выдачи девицы Гончаровой, находящейся в труппе…» (С. 219). Как позже выяснилось, амурные виды на актрису имел отставной генерал-лейтенант Иловайский. Причем все нападавшие были «одеты в азиатские костюмы» и преступный замысел их заключался в том, чтобы «представить нападение как горский набег» (С. 226).

Затем Ю. Ю. Клычников приводит другой пример, когда в 1832 г. начальник штаба Кавказского корпуса генерал Панкратьев, оказавшийся на отдыхе в Пятигорске, неоднократно пытался убить (вплоть до отравления ядом) или похитить силами казаков помещика Терпигорева, чтобы овладеть его законной женой. В общем-то, типичное «дикое барство», известное по литературе и свойственное военно-крепостническому сословию империи того времени, подумает неискушенный читатель. Ан нет!

По Клычникову оказывается, что «очарование дикой вольности» Кавказа было таково, что российская публика «допускала поступки, которые в обычной жизни, наверно, даже не пришли бы ей в голову» (С. 228). Можно смеяться? Нет, придется подождать. Дальше – хуже! По Клычникову, русские «кавказцы» настолько пропитывались местным колоритом, что «своих целей они добивались так, как это было принято у их земляков-соперников горцев». Увы, культурное воздействие Кавказа на русское общество «не всегда было полезным…», заканчивает он (С. 228). Теперь читатель может точно определить, кто виноват в убийстве Патриса Лумумбы.

В следующем очерке «Сострадая к несчастным пленным…» Из опыта освобождения невольников на Северном Кавказе» (С. 229-239) автор глубоко печалуется и сострадает командующему Правым флангом Кавказской линии, пойманному за руку на торговле пленными горянками. Оказалось, что в 1841 г. с левого фланга Кавказской линии для размена и выкупа российских подданных из черкесского плена были присланы 60 женщин-тавлинок (дагестанки), часть которых по прямому поручению генерала были проданы армянскими торговцами в рабство тут же на российской стороне.

Деньги, естественно, пошли в карман генерала, характеризуемого очередным представителем параистории «академиком» В. Б. Виноградовым в одном из своих опусов как «вдохновенного и преданного охранителя» России (Виноградов В.Б. Страницы истории Средней Кубани. Армавир. 1993. С. 53-66).

За генералом Г. Х. Зассом немало чудовищных преступлений, которые не имеют прощения. Но если верить клычниковым и виноградовым, то оказывается, что барон всего лишь «жертва обстоятельств»: он якобы жил по принципу «с волками жить, по-волчьи выть…» Генерал принадлежал, оказывается, к тем заслуженным военачальникам, «которые слишком адаптировались к местным реалиям, восприняв их отвратительные стороны» (С. 239). Всего-то-навсего великовозрастный шалун, поддавшийся дурному влиянию окружающих «туземцев».

Нам же понятно одно, что автор затеял этот рассказ в превентивных целях: обелить преступного генерала, о «подвигах» которого когда-нибудь расскажут читателям по тем же документам непредвзятые исследователи.

Дабы не возвращаться более к этой одиозной личности, заметим, что А. Х. Засс не просто занимался отрезанием голов убитых в бою черкесов и выставлением их на шестах вокруг своей резиденции. Барон торговал ими, лично вываривая черепа и сдавая их по «червонцу» для Академии наук через другого любителя черепов и скальпов генерала А. А. Вельяминова, одного из самых известных генералов на Кавказе. Увлекались этим делом и менее известные армейские «цивилизаторы» и казаки. В конечном счете, сам император Николай Первый был вынужден в 1841 г. категорически воспретить это средневековое варварство (Лорер Н. И. Записки моего времени. Воспоминания о прошлом. Гл. XXIII // Интернет-сайт: Historic.ru; Аскер Сохт. О черкесской истории и современности // Интернет-сайт: Circas.ru С. 6-8; Гапуров Ш. А., Абдурахманов Д. Б. Указ. соч. С. 201-202. Так, авторы ссылаются на архивное дело - «Приказ Главного Штаба о запрещении казакам скальпировать убитых ими горцев». - РГВИА. Ф.13454. Оп. 6. Д. 561).

В принципе мусульманские народы Северо-Восточного Кавказа с большим предубеждением относились к калечению трупов. На Северо-Западном Кавказе посмертное отрубание ушей и конечностей в XVIII-XIX вв. среди адыгов встречалось, но уже редко. Как правило, только у народностей со слабым укоренением норм ислама. Поэтому мясницкие увлечения «славных» царских генералов порождали в черкесской среде безусловное негодование и отвращение.

При всей, скажем, чуждости клычниковых, виноградовых и К* традиционной российской историографии, которой свойственны объективность и гуманистическая направленность, приверженность к общечеловеческим ценностям, мы не имеем права просто отмахнуться от их более чем пристрастной антигорской риторики.

Мы должны видеть, что эти «агитаторы» с академическими званиями работают только в тех секторах истории, которые не имеют достаточной историографии или еще не прошли объективно-научное прочтение и «освоение». Например, те же институты «рабства» и «набегов».

В целом, мы еще недостаточно задумываемся над изучением культурных различий и сходства, сближений и расхождений в истории русско-горских отношений как процесса. Мало, если не сказать, совсем не изучаем институциональные вопросы работорговли, рабства и крепостного состояния и удельного веса этих групп, как в России, так и в среде различных горских народов, не говоря уже о каком либо сравнительно-сопоставительном анализе.

Те же северокавказские историки не затрудняют себя исследованием имперской военной силы, с которой пришлось иметь дело горцам в XVIII-XIX вв.: как была устроена кавказская армия, из кого формировался офицерский корпус и рядовой состав, как было выстроено снабжение и т. д. А также мало касаются особенностей стратегии, оперативного планирования и тактики войск на Кавказе. В таком случае стала бы понятна экономическая составляющая Кавказской войны, обнажились бы ее тайные пружины.

Не удосужились историки провести сравнительно-сопоставительное изучение хода утверждения «русского владычества» на Кавказе с развитием внутриполитической ситуации в самой империи, правящий класс которой отчаянно пытался сохранить старые феодальные привилегии и разлагающееся крепостническое рабство, в т. ч. и за счет расширения сферы крепостничества на новые народы и земли.

В конце концов, пора осознать, что Кавказская война как явление – это естественная «эманация» не европеизированной России, а сколько дряхлеющей рабовладельческой империи, поддерживающей завоеваниями свой модус вивенди, что армия империи на Кавказе не могла существовать, не занимаясь грабительскими набегами и экспедициями в целях тотального грабежа продовольствия, фуража, скота, пленения людей и присвоения чужих земель. Ради интересов этой Кавказской армии, казачества и военно-феодального сословия империи в целом, ради ложно понятых геополитических интересов были хищнически разграблены и разрушены тысячи населенных пунктов, разорено национальное хозяйство десятков горских и степных народов, а до миллиона человек в течение полувека уничтожены, частью согнаны со своих земель или изгнаны с Кавказа.

Так, сегодня, над трагедией черкесов буквально изгаляются представители «кавказоведческой школы» г. Армавира, всякие виноградовы и клычниковы. Лезут со своими «вопросами» из серии «один дурак и 12 мудрецов» журналисты епифанцевы, захлебываются в пароксизме ненависти к горцам и их истории тысячи авторов националистических сайтов, блогов и форумов русского Интернета. Каждая ошибка местных историков встречается улюлюканьем и водопадом ксенофобских публикаций.

И это все притом, что горские народы имели в тот период ту или иную политическую организацию, оригинальную культуру, сложившееся народное хозяйство, вовлеченное в общесеверокавказскую экономическую область (включавшую как важный элемент и предкавказские равнины), имели свои объективно сложившиеся национальные интересы и систему сдержек и противовесов в отношениях между собой и соседними державами.

Горские народы, безусловно, являлись субъектом истории, а не объектом приложения усилий со стороны великих держав. Но и эти самоочевидные вещи надо изучать, обосновывать и осмыслять. В том числе публично и как можно шире.

(Продолжение следует)

Ислам Баудинов,

Дукуваха Абдурахманов №12 (1695) 24 января 2012г.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}