Незаживающая рана души

20.02.2013 12:53

23 февраля 1944 года трехмесячный ангел Зара, дочь Лоча и Вокки Янгуевых из села Курчалой, спала сладким сном, когда рано утром в их дом ворвались солдаты «доблестной» Советской Армии, и под конвоем вывезли ее родителей на железнодорожный вокзал в город Гудермес для последующей ссылки в далекую Среднюю Азию.

Лишь через 17 дней, проведенных в холодных вагонах, предназначенных для перевозки скота, по прибытии в заснеженные степи Казахстана и Киргизии они узнают, что весь чеченский народ навсегда выслан по воле «Отца народов» Иосифа Сталина. Только малюсенькая Зара не ведала, в чем провинились ее родители, и почему она осталась совершенно одна – чеченка в родном Курчалое.

… Когда я подолгу засиживаюсь перед монитором компьютера, у меня слезятся глаза, и вдобавок ощущается усталость. Явно чувствую, что сидячий образ жизни все явственнее отражается на моем здоровье, и поэтому в последнее время по совету знакомого врача я занимаюсь в тренажерном зале в спорткомплексе села Курчалой. Несмотря на свои 58 лет, занятия спортом благотворительно отражаются на моем организме. Плюс ко всему, здесь обрел много новых друзей, активно занимающихся спортом, главное, они абсолютно все без вредных привычек.

Я редко пропускаю тренировки и стараюсь приходить первым в зал. Благодаря этой своей привычке, самым близким человеком для меня стал сторож спорткомплекса, 76-летний Шерип Янгуев. Увидев меня, он просит посидеть с ним пару минут и часто рассказывает очень интересные истории из своей жизни. И каждый раз, он обязательно включал в свой рассказ воспоминания о своей сестре, которая 23 февраля 1944 году во время выселения чеченцев осталась дома, и он каждый раз плакал, вспоминая ее и просьбу отца найти ее.

В этот вечер народу на проходной в спорткомплекс было немного и мы с Шерипом были на его рабочем месте. Я сидел на кушетке, удобно устроившись, в предвкушении, какой очередной интересный случай меня ожидает сегодня.

- У меня был дядя Кусу, брат моей матери, – начал он свой рассказ. – Так вот у него было целое стадо овец, т.е. 1200 овец и 500 баранов. Было это на заре Советской власти. В этот период НКВД-шники отнимали у зажиточных людей домашнюю скотину и на их базе создавали артели, а потом и колхозы. Конечно, добровольно никто не хотел расставаться со своим имуществом, состоянием, нажитым многолетним трудом. Родственники уговаривали его сдать добровольно стадо овец или распродать их, так как уже были случаи, когда без суда и следствия арестовывали и отправляли в тюрьмы с северные области России.

У Кусу не было детей, и он отвечал: «Овцы мне как дети, я не могу с ними расстаться». Это потом он усыновил дагестанского мальчика. В летнее время пас свое стадо овец в притеречных степях, на зимовку пригонял. У него было много друзей среди дагестанцев, поэтому-то у него был приемный сын из дагестанцев.

Так вот, когда он наотрез отказался сдать стадо овец, работники НКВД стали его преследовать как кулака – врага Советской власти. Однажды двое всадников, работников НКВД, устроили погоню за ним. Лоча на полном ходу бросился с крутого берега речки Хумык, с высоты примерно 15 метров. Он от них оторвался, а двое солдат, которые вслед за ним бросились в обрыв, погибли. Лоча вышел из этой ситуации с легким ушибом. Собственных барашек, тех, что успел, он продал, оставшуюся часть раздал людям. Его двоюродный брат, председатель сельского Совета из селения Иласхан-Юрт, уговорил его добровольно сдаться властям, обещав, что власти за добровольную сдачу его не будут преследовать. Власти свое слово не сдержали, его, как кулака, отправили в Сибирь, то есть, мой дядя пропал без вести. Потом арестовали его приемного сына и у него такая же печальная судьба.

А вот его другой рассказ:

- 23 февраля рано утром пришли военные с требованием всем мужчинам от 15 лет немедленно собраться на восточной окраине села. А через некоторое время мы проснулись от выстрелов во дворе. Грубо открыв дверь, в дом зашли военные, они что-то кричали, указывая на дверь, я, ухватившись за подол платья матери, вышел с ней на улицу. Во дворе я увидел окровавленных наших двух кавказских овчарок Гуйриг и К1ези, которых они убили. На улице по колено лежал снег, был сильный мороз. Одеты мы с матерью Воккой были кое-как. А там, на околице села, уже стояли все жители с близлежащих улиц. Плач, крики, лай собак, мычание домашней скотины, это была жуткая картина. В этом ужасе, пока в одну кучу собирали людей, мы встретили отца.

- А где дочка, – спросил он у матери.

- Я не смогла объяснить солдатам, что у меня в доме остался трехмесячный ребенок, я с испугу выбежала на улицу, за мной сынишка Шерип, – и она отчаянно заплакала.

- Ладно, я не поеду без нее, – отец хотел было пройти через оцепление военных.

Но они грубо толкнули его обратно. С тех пор нам ничего неизвестно о нашей сестре, прошло почти семьдесят лет, это горе не дает мне покоя, она как незаживающая рана души.

В 2010 году в Курчалое на видеокамеру для передачи «Жди меня» записывали курчалоецев, у которых без вести пропали близкие родственники. Так вот, этим моментом воспользовался и я, рассказал о своей пропавшей в 44 году сестре. Говорят, что после показа моего выступления какая-то женщина выступала в передаче «Жди меня», что она, якобы, во время выселения чеченцев осталась одна дома, ее удочерил какой-то дагестанец, потом после его смерти ее удочерил какой-то русский полковник. И перед смертью этот русский полковник в отставке рассказал ей ее подлинную историю. Правда, я сам не видел эту передачу. Дело в том, что эта женщина, вроде бы, в этой передаче утверждала, что она с 1947 года рождения, когда как моя сестра 1944 года. Ведь у моей сестры тогда не было никаких документов, как и у многих в то время, и поэтому те, которые ее удочерили, могли указать в метрике примерное время рождения, то есть, не точное.

Мой отец похоронен в Киргизии в селе Чкалово Ворошиловского района, он умер от тяжелой болезни в 1953 году, он болел туберкулезом, в те годы многие чеченцы умирали от этой болезни. Я никогда не забуду, как он перед смертью меня просил: «Сынок, найди грамотного человека, пиши во все инстанции, постарайся найти свою сестру, я об этом прошу тебя и в своем завещании». Он сам неоднократно отправлял письма в Чечено-Ингушетию с просьбой разъяснить место нахождения его дочери, однако он получал в ответ, что судьба указанной девочки им неизвестна. Мне сегодня 76 лет и я до сих пор ничего не знаю о судьбе своей сестры Зары. Я не знаю, как я предстану перед ним на том свете, – он снова заплакал. И как обычно, после этого он долго извинялся за то, что не смог сдержать эмоции.

Я ему искренне сочувствовал и каждый раз его рассказ меня затрагивал до глубины сердца. И в один из таких вечеров я ему предложил: «Шерип, давай я напишу об этом в нашей газете, и еще раз обратимся и на передачу «Жди меня», может, она отзовется…

Порой, небольшая случайность помогает великому открытию, может из-за этих строк наконец-то улыбнется счастье Шерипу Янгуеву из Курчалоя, которому вот уже 63 года не дает покоя потеря сестры в суровом 44-м. А ведь передача «Жди меня» осчастливила сотни людей, которые десятилетиями жили без сведений друг о друге.

Анзор Давлетукаев №33 (1966) 20 февраля 2013 г.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}