Адская дорога («Вести республики»)

07.03.2013 15:27

Когда всех усадили, скорее забросали в эти вагоны для скота, эшелоны тронулись в путь, на Восток, в неизвестность. Хочу описать вагоны, в которых нас везли.

Это были старые, разбитые, всюду щели. Видимо они использовались в местах, где шли бои с немцами. В каждом вагоне четыре маленьких окошечка. В большой части вагона были устроены 2-3-х ярусные пары, но большинство людей размещались на полу, хотя было холодно. Но все неудобства этих вагонов мы познали немного позже. В вагонах не было не было воды, отопления. Особенно тяжело было женщинам с детьми, которых было от грудных до подростков. Ведь дома, на родине, женщины и мужчины росли в условиях, в которых соблюдались традиционные нравственные и моральные устои. А тут все в одной коробке оказались. Несмотря на все чудовищные трудности и сложности люди не теряли самообладания, стойкости нам с матерью и тремя маленькими детьми место досталось на полу. Везли нас не по ближним дорогам, не через Астрахань, а везли намного севернее, мимо мест боев Сталинградской битвы, по глубоко заснеженным полям. Иногда нам детям позволяли выглянуть в это маленькое окошечко. Было видно заснеженное поле до самого горизонта. И на этом поле лежали, присыпанные снегом, тысячи танков, пушек, иногда самолетов, трупы лошадей, возможно и солдат, казалось, что торчали человеческие руки. И это на громадном пространстве.

Люди удивлялись, женщины причитали. Ведь у многих ушли на фронт мужья, братья, родственники. Кто знает среди этих десятков тысяч лежали их родные. Хоронить тогда не успевали, тем более, немецких солдат. Некоторое время в вагоне воцарилась тишина. Мужчины исполняли религиозные назмы и героические илли (песни) о прошлом, о героях погибших в битвах с врагом. Вскоре стала ощущаться жажда, голода пока не было, люди питались из прихваченных запасов, делились друг с другом. Появились больные. Обратиться было не к кому, поезда по несколько дней не останавливались. Поезда шли по местам, где мало было населенных пунктов. Даже достучаться было не кому. Только на редких остановках открывали двери-ворота заходили солдаты. Интересовались, есть ли умершие. А если таких находили, то их выбрасывали прямо на снег рядом с железнодорожными путями. Можно только представить состояние родных и близких выброшенных из вагона. Так, у женщины на руках умер грудной ребенок. Она отчаянно сопротивлялась, но было бесполезно. Она долго рыдала. Так поступали и с другими умершими. А сколько случаев было, когда люди находились в соседних или дальних селах в гостях. Положение их было хуже. У них с собой была только одежда, в которой они пришли в гости. В соседнем вагоне вместе с бабушкой ехали две девочки-подростки, гостившие перед выселением у нее в соседнем селе. Эти две девочки через несколько дней признались из-за отсутствия удобств в вагонах им пришлось терпеть и через несколько дней их нашли мертвыми.. И их тоже выбросили при первой остановке. Весь этот длинный путь был усыпан трупами умерших.

чеченцев. Больше умирали дети и старики. Конечно, писать об их страданиях и пытках тяжело, и у меня, спустя почти 70 лет, остаются в душе и в сознании тяжелые чувства и глубокая и бессильная ненависть к тем, кто сотворил это с нами. Это чудовищное преступление - геноцид целого народа.

Я не могу показать всю трагичность картины варварского бесчеловечного отношения к людям, чья вина была только в том, что жили веками на своей земле, трудились и никогда не нападали на соседей, а, наоборот принимали гонимых, преследуемых с других краев и стран. Среди

чеченского народа было не мало очеченившихся поляков, евреев, аварцев, татар,

больше всего, кажется, русских. И они становились полноправными членами общества, в котором жили. Я знал такую семью, мать которой была происхождением украинка. У нее муж был чеченцем, трое сыновей и одна дочь. Ее звали Хава. Она, конечно, не знала ни украинского языка, ни кто были ее настоящими родителями. Сотни и тысячи украинцев бежали на Кавказ и Чечню, спасаясь от голода.

Я немного отклонился от темы о положении несчастных в вагонах, увозимых в самые суровые края Казахстана и Киргизии. В нашем вагоне было почти 100 человек и маленькая печка-буржуйка из чугуна, но не было никакого топлива, ни дров, ни угля. Дымоход из этой буржуйки выходил прямо в вагон. Не было никаких труб, выводивший дым наружу. Да дыма почти не было. Нечем было топить. В колесах вагона есть такое устройство с наружной стороны, кажется, его называли «букса». Она находилась на колесе, а в ней что-то вроде коробки, куда вливали масло на тряпки для смазки оси колес. И во время остановки эшелона мужчины, выскакивая из вагона, крали эти тряпки для топки, чтобы растопить собранный снег. Двери вагонов открывались только для выявления умерших. В нашем вагоне нашелся один организатор, который договорился за плату приоткрывать чуть-чуть дверь вагона. С каждой души, независимо от возраста, было собрано по 10 рублей. Получилось, что собрали около 1000 рублей. Это тогда были немалые деньги. Средняя зарплата работника в районных организациях была от 30 до 40 рублей.

Ехал в нашем вагоне слепой гармонист по имени Алаудин Бурсагов, житель села Шатой, но у него гармонь осталась на Родине. А в вагоне правда, гармонь была у одной пожилой супружеской пары. Они находились на самой верхней полке. Правда, играть они на ней не давали, ссылаясь, что эта гармонь их дочери, которая перед выселением была в гостях в соседнем селе у родственников. Ээти несчастные родители не знали о ее судьбе. А молодой мужчина Хусейн, - с настырным характером все просил упрашивал, дать гармонисту поиграть на гармошке, но безрезультатно. И тогда Хусейн поднимал руки, как при молитве, и просил у Аллаха, чтобы эта гармонь упала и разбилась вдребезги. Обычно чеченские женщины не называли знакомых мужчин или родственников по имени, а говорили «брат». И вот наша мать шутливо говорит этому Хусейну: «Как же, брат, если гармонь свалится, то она обязательно упадет на голову моих детей». Тогда Хусейн изменил содержания просьбы к Богу. Теперь он просил Аллаха, чтобы гармонь упала, но минуя детей Айшат (так звали нашу мать). Все смеялись его «смекалке». В конце концов, муж с женой договорились, и стали давать гармошку. Это было очень большое событие для пассажиров вагона.

Алаудин мог исполнить любую национальную мелодию. Люди подпевали. Это внесло большое разнообразие в нашу тяжелую жизнь. Из-за холода люди были одеты, обернуты во что попало и это скоро дало свои страшные результаты. Ведь ехали долго, поезда шли медленно. Люди давно не мылись. Случилось самое страшное, у людей появились вши. Это было опасным явлением. Боялись тифа. Все старались успокаивать друг друга, говорили, что повезут обратно домой, что всюду живут люди и мы заживем. Везде земли и с нами всегда Всевышний и Он не оставит нас в беде. И эти успокоительные беседы и разговоры давали положительные результаты. Люди не падали в отчаяние. А эшелоны со своим грузом все шли и шли дальше на Восток. Казалось, нет конца этой адской дороге. Несколько раз наш поезд останавливался на железнодорожных станциях. В те военные годы на каждой станции были краны с кипятком и это было большой радостью. Кипяток набирали во все емкости, которые находились у них.

Февраль уже кончился, началась весна, но в тех краях весна наступала поздно. Не знаю, сколько дней мы были в пути, но не менее 20. Как позже стало известно, нас везли в самую дальнюю и малозаселенную область Казахстана –Восточно-Казахстанскую область, граничащую с Китаем. В конце концов наш эшелон прибыл на станцию «Защита», называли еще станцию Рубцовская. Это близко к станице Восточного Казахстана Усть-Каменогорска. Поезд наш остановился у самого берега большой реки Иртыш. Самой реки не было видно, она была подо льдом. Но в некоторых местах вода поступила на верх и на льду были маленькие озерки. Когда поезд остановился, открылись двери всех вагонов. Время было около полудня. И нам представилась удивительная картина: всюду стояли тысячи саней, запряженных верблюдами, лошадьми, быками, коровами. Казахов согнали со своими санями, видимо, со всех близлежащих районов. Началась разгрузка, командовали разгрузкой военные из созданных спецкомендатур.

Тогда надеялись, что не надолго, а оказалось – на долгие 13 лет.

Кюри Гугаев №45 (1978) 7 марта 2013г.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}