Испытанная временем и бедами… («Вести республики»)

27.06.2013 15:56

Не удивительно, что зачастую, жизнь представителей старшего поколения жителей республики, тесно переплетается с суровыми испытаниями, выпавшими на долю всего чеченского народа.

Гражданская война, коллективизация, когда со двора уводили в колхоз последнюю корову, сталинские репрессии, поголовное выселение чеченцев с родных мест, испытания голодом и холодом в депортации, годы последних лихолетий – события, оставившие неизгладимый след в судьбе каждого человека. Не ведая и отчетливо не осознавая, что они «проверяются» на выдержку и выносливость, люди никогда не роптали, а, молча, иногда сгибаясь до земли под тяжестью горестных бед, переживали тяжелейшие удары судьбы. Вставали, продолжали жить, строить, созидать, чем и сохранили исконные национальные обычаи, традиции чеченской нации. Старшее поколение достойно к себе глубокого уважения!

Говоря эти слова, перед моими глазами мысленно предстают картины жизни Жалилы Абуезитовой, жительницы села Катыр-Юрт Ачхой-Мартановского района, которой в этом году исполнилось 87 лет. Но, несмотря на солидные годы, пережитые беды и горести, выпавшие на её долю, она сохранила бодрость духа, выдержанность, рассудительность. У неё прекрасная память, и её рассказы о себе, о своих родителях и близких людях изобилуют мельчайшими подробностями, связанными с событиями прошлых лет. Слушая эту, не по возрасту миловидную женщину, её красивую речь, сразу и не подумаешь, что ей на своем веку столько пришлось повидать и пережить. Вот такие они чеченские женщины, которые в любой жизненной ситуации, сохраняя самообладание, соблюдая вайнахский этикет, остаются стойкими и мужественными. А может её приятно слушать потому, что в её рассказах, речи обилие народных пословиц и поговорок, народной мудрости о вайнахских обычаях и традициях. Добавлю к этому, что Жалила никогда не училась грамоте, не посещала школу, не читала идейных книжек, но при этом являет собой пример, того, какой духовно богатой, нравственно воспитанной, мудрой и выдержанной в всех отношениях во все времена остается чеченская женщина.

Родилась Жалила в далеком 1926 году в Катыр-Юрте. Её отец Абуезит был единственным сыном у родителей, родившийся в семье после смерти 15 детей, которые умерли еще в младенческом возрасте. Желая, чтобы он вырос достойным человеком, родители с малых лет отдали мальчика на учебу к мулле в село Гойты. Он изучил арабский язык, овладел чтением и переводом Корана. Когда Абуезит окончил учебу и вернулся в Катыр-Юрт, сельчане избрали его муллой села. Он женился, обзавелся семьей, где родились дети. Жалила в семье была второй после брата. Наступили страшные 30-е годы, когда советская власть стала преследовать грамотных, умных и религиозно приверженных людей. Арестовали и Абуезита.

– В те страшные годы, когда посреди ночи врывались в дома и уводили всех, кто осмеливался молиться, проявлял приверженность к вере, забрали и нашего отца. Мне было 12 лет, а старшему брату – 15. Бабушка, мать Абуезита, не выдержала ареста своего единственного сына и вскоре умерла. После двух лет пребывания в Грозненской тюрьме, которая располагалась на берегу реки Сунжа, куда, по рассказам очевидцев, ночами сбрасывали расстрелянных и убитых, отец сильно заболел, и его отпустили. Но строго-настрого предупредили, чтобы он не исполнял обязанности муллы. Но отец не послушался.

Его начали преследовать. Он прятался у чужих людей, постоянно находился в бегах. В наш дом ночами приходили с НКВД, искали его. Отец посоветовался с родственниками, что ему делать. Те, решив, что отца не тронут, если он сам явится, посоветовали пойти к властям. Он пошел и его тут же схватили, и он снова оказался в тюрьме. После этого ареста мы его больше никогда не видели. Что с ним стало, нам до сих пор неизвестно. Наверное, как и других расстреляли под покровом ночи сбросили в Сунжу… (Жалила плачет и продолжает свой рассказ через слезы). Вскоре заболели старший брат и мама. Они умерли почти одновременно. Так мы осиротели. Я осталась в семье за старшую, где кроме меня было еще два брата и сестра. Помню случай, когда я услышала за забором нашего дома, где собирались вечерами наши родственники, разговор о нас, детях, оставшихся без родителей… Кто-то предложил разобрать нас по одному ребенку в свои семьи. Услышав это, и боясь, что нас могут разлучить, я долго плакала. И упросила не делать этого, пообещав, что за всеми буду смотреть сама.

23 февраля 1944 года помню как сегодняшний день. Мне шел 18-й год. С утра улицы заполонили солдаты. Они начали стучаться в ворота и с автоматами врываться в дома и выгонять людей на лицы. Зашли и к нам. Приказали быстро собираться в дорогу. А куда, зачем, и надолго ли, никто не объяснял. Я собрала детей. Взяла два ковра, один палас, полмешка кукурузной муки, две подушки, а остальные вещи, которые были поновее, для сохранности спрятала в одной комнате, полагая, что мы скоро вернемся домой. Нас, вместе с другими сельчанами на подводе отвезли на станцию, посадили в товарный вагон, и мы поехали неизвестно куда, т. е. в никуда. Первые годы проживания в колхозе словами не описать. Даже дети, у которых были родители, и те умирали с голоду.

Сначала тяжело заболела из нас сестра Хусна. Я продала два ковра, т. е. поменяла их на продукты, чтобы как-то прокормиться самим и поддержать больную. Палас отдала казашке, за то она несколько месяцев ежедневно давала нам по одному литру молока. Но сестра не поправилась. Осталось нас трое. Через год заболел и умер второй брат Ахмед. Осталось нас двое… я и Халид. Наконец, когда дали разрешение, мы с ним вернулись на Кавказ. Халид женился, у него родилось четверо сыновей. Рождение племянников немного украсило мое существование. Но беда снова постучалась в наши двери – тяжело заболел мой единственный брат, которым я жила и радовалась. Дали знать перенесенные в годы ссылки холод и голод. Его поместили в больницу №5 Грозного. Я к нему ездила через день. Халиду было очень плохо, боясь, что с ним может что-то случиться в мое отсутствие, он попросил меня приезжать ежедневно. Я каждую ночь готовила ему свежую еду, и каждое утро, где пешком, а где попутно добиралась до больницы. Его выписали, но улучшение не наступило. Последние три года Халид был прикован к постели… и умер. У брата осталось четверо сыновей.

Все были маленькие, нуждались в уходе, поддержке. С тех пор я живу с его детьми, т.е. с моими племянниками, – рассказывает Жалила.

Глядя на Жалилу, сохранившую на лице следы былой красоты, мне подумалось, что в молодости она была, наверное, красавицей. По её словам, она вышла замуж, но, когда братья и сестра остались одни без родителей, вернулась в родную семью и посвятила себя им. Этих жизненных испытаний вдоволь хватило бы на её долю. Но, нет судьба продолжила и дальше испытывать её. Из четырех племянников, старший умер лет десять назад, остались трое детей. Скоро исполнится год, как трагически погиб второй племянник. Он работал на кране на стройке в Грозном. Упал с высоты крана и разбился.

У него осталось два малолетних мальчика. Семья, не имея собственного жилья, проживает в Грозном на съемной квартире. Жамила, несмотря на свой возраст, больные ноги, стареется позаботиться и о них.

– А я все живу. Видимо, так Аллаху угодно, чтобы я пережила сестру, своих братьев и двух племянников, – плача, говорит Жалила. Жаль её, чем помочь, чем утешить эту на вид хрупкую, но стойкую духом чеченскую женщину. А сколько их, подобных ей в нашем народе?! Не сосчитать. Пусть, Аллах поможет Вам всем, даст вам силы и выдержки!

На фото Жалила, а рядом – её внучатая племянница, Селима, которая очень любит свою бабулю.

Малика Абалаева №120 (2053)

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}