Кавказовед

29.12.2012 11:33

(к 90-летию со дня рождения В.И. Марковина)

Полагаю, что имя Владимира Ивановича Марковина будет жить столько же, сколько живо научное и популярное кавказоведение. Тому свидетельство его научные труды по древней и средневековой археологии Кавказа, а также статьи и книги по истории, этнографии и каменному зодчеству народов горного края. Он занял достойное место в ряду выдающихся кавказоведов.

К глубокому сожалению, 23 февраля 2008 г. на 86 году жизни скончался этот крупнейший кавказовед, ведущий научный сотрудник Института археологии РАН, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации и Республики Дагестан Владимир Марковин. Он родился в Махачкале, столице многонационального Дагестана 29 декабря 1922 г. За годы своей жизни ученый прошел среднюю школу, изостудию художников Дагестана, успел побывать на фронтах Великой Отечественной войны, быть студентом факультета живописи Харьковского госпединститута и литературного факультета Дагестанского госпединститута. В 1948 г. он знакомится с известным археологом, замечательным московским ученым-сарматоведом К.Ф. Смирновым, долгие годы работавшим в Дагестане. Работая в его экспедиции, в душе крайне любопытного молодого человека и подающего большие надежды художника пробудился острый интерес к древней истории и археологии Кавказа. Это увлечение, в конце концов, привело его в аспирантуру Института археологии АН СССР (ныне ИА РАН) в 1954 г. Здесь под руководством Е.И. Крупнова была написана и успешно защищена кандидатская диссертация «Культура племен Северного Кавказа в эпоху бронзы», которая вскоре была доведена до уровня монографии и издана в Москве в 1960 г. В 60-е и 70-е годы прошлого века эта книга сыграла выдающуюся роль в изучении памятников эпохи средней бронзы Северного Кавказа, став настольной книгой археологов-кавказоведов.

Конец 50-х и начало 60-х годов прошлого века для Чечено-Ингушетии (ЧИАССР) было знаменательным. Во-первых, была восстановлена ЧИАССР, ликвидированная 23-го февраля 1944 г. в связи с депортацией вайнахов (чеченцев и ингушей) в Среднюю Азию и Казахстан; во-вторых, вайнахская молодежь обрела все гражданские права; в-третьих, народ возвращался на свою историческую родину – возрождался горный край. Этот бурный процесс совпал с инициативой авторитетного кавказоведа Е. И. Крупнова – организовать большую объединенную северокавказскую археологическую экспедицию с целью проведения широкомасштабных археологических раскопок для выявления древней и средневековой истории Чечено-Ингушетии. Как истинный ученый и человек с высокоразвитым чувством гражданского долга, Е.И. Крупнов понимал, какая жестокая несправедливость была допущена в отношении вайнахов, балкарцев, карачаевцев и других народов СССР. Искренне переживал и принял к сердцу трагедию этих народов. После восстановления автономии чеченцев и ингушей, Е.И. Крупнов поставил своей первостепенной задачей начать археологические работы главным образом на территории собственно ЧИАССР как наиболее слабо изученной в историко-археологическом отношении области не только Кавказа, но, пожалуй, и всего Советского Союза. Такая экспедиция, в создании которой приняли участие, кроме Института археологии АН СССР, Чечено-Ингушский республиканский краеведческий музей и вновь созданный НИИ истории, языка и литературы при Совете Министров ЧИАССР, начала функционировать с 1957 г. Официально она называлась Объединенная северокавказская экспедиция ИА АН СССР, НИИ при Совмине ЧИАССР и Чечено-Ингушского краеведческого музея (СКАЭ). Ее организатором и бессменным руководителем, до его кончины в 1970 г., был Е.И. Крупнов.В составе СКАЭ работали в разные годы от трех до пяти отрядов.

Начиная с 1957 г., в период летних каникул в экспедиции, как правило, работали студенты Чечено-Ингушского госпединститута (ЧИГПИ). Вот как об этом свидетельствует сам В.И. Марковин: «Первые шаги в области археологии и уже в качестве профессионала у меня связаны с Чечено-Ингушетией. На ее территории я начал работать еще в 1955 г., когда эта часть Кавказа называлась Грозненской областью. Тогда под руководством Е.И. Крупнова и Р.М. Мунчаева здесь исследовался Луговой могильник скифского времени (у сел. Луговского, теперь оно называется Мужичи). В 1956 г. пришлось проводить разведки вместе с моим другом Владимиром Кузнецовым в почти безжизненном Советском районе Чечни (теперь Шатойский район). Ландшафт удручающий: руины жилых башен, заброшенные кладбища, обвалившиеся дороги и лишь кое-где хуторки вместо сел, да люди, переселенные сюда (осетины, дагестанцы, грузины), не очень веселые. Для них это чужбина. На следующий год я наблюдал трагические картины возвращения чеченцев на родные земли – и плохо скрываемые слезы, и радость, и отчаяние. А еще через год в моем отряде уже работали первые студенты местного пединститута – чеченцы и ингуши. Это были подтянутые, немного настороженные ребята, хорошо знавшие цену хлеба и прекрасно понимавшие, что такое дружба, честь и человечность. Почти все они заслуживают доброго слова. Я всегда чувствовал их помощь, и мне нравилась их неподдельная смелость в действиях. Со своей стороны, в меру своих сил я их учил ценить духовную значимость древних и средневековых памятников, уважать свою историю и сам учился у них не унывать, быть всегда, как говорят, в форме. И кажется, никто из них не изменил однажды выбранной профессии. Назову только некоторых: Муса Багаев, Якуб Вагапов, Сераждин Умаров, Майрбек Ошаев».

Автору этих строк посчастливилось принять участие в археологических работах всех вышеназванных отрядов. В «Горный отряд» В.И. Марковина я был принят летом 1963 года. Владимиру Ивановичу тогда шел 41-й год, а мне -22-й. Разность в возрасте не помешала нам стать друзьями, и пронести эту дружбу до последнего дня его жизни.Да и археологом-то я стал благодаря именно ему, хотя непосредственно с ним я проработал только два археологических сезона. Благодаря ему, с рюкзаком и без него, я прошагал и проехал по горам Чечни, Дагестана, Ингушетии и Северной Осетии сотни верст, что расширило мои знания о Кавказе. В горах не всегда бывало комфортно. Здесь в экстремальных условиях проверялась выдержка и психологическая совместимость участников экспедиции.

Это была великолепная школа жизни, что, как никогда, осознаешь в наше смутное время. А тогда генератором спокойствия был наш любимый и уважаемый Владимир Иванович. От него шло тепло и уют, спокойствие и оптимизм, а для нас – студентов вузов Москвы и Грозного, это было главным. Мы многому учились у нашего начальника отряда. Особое внимание он уделял нам – чеченцам и ингушам. Мы жадно, с неиссякаемым вниманием слушали его рассказы о Кавказе (а рассказчик он был изумительный), о древней истории вайнахов. Откуда он, не вайнах, знает нашу историю, фольклор, этнографию, горы – об этом думали мы и по-доброму ему завидовали. Ведь мы выросли в депортации – в степях Казахстана и Средней Азии – и ничего не знали о своей родине – горном северокавказском крае. Любопытство и неподдельный интерес заставлял нас аккуратно и добросовестно вести раскопки и бесстрашно забираться на верх башен и склепов, когда по поручению В.И. Марковина, необходимо было их замерить. В горы мы стремились, наверное, по зову предков. После среднеазиатских степей и пустынь горные вершины казались фантастикой, чудом света, у нас захватывало дух и тянуло в загадочную глубину ущелий.

За все время работ в ЧИАССР отряд В.И. Марковина провел археологические разведки или раскопки почти во всех горных районах вайнахского края. Были открыты памятники всех периодов – от каменного века до позднего средневековья. Как «бронзовик» В.И. Марковин главное внимание, безусловно, уделял памятникам эпохи бронзы. Особое место занимал известный сейчас Гатын-Калинский могильник, раскопки которого многому нас научили.

Сегодня далеко не молодые учителя, ученые, работники государственных и других учреждений Чечни и Ингушетии с гордостью могут сказать, что они были участниками многих археологических открытий. Особое качество характера В.И. Марковина – благодарность к тем, кто с ним работал. В одной из своих первых книг, «В ущельях Аргуна и Фортанги», он пишет: «Этот небольшой труд посвящаю своим экспедиционным друзьям – русским, украинцам, белорусам, чеченцам, ингушам, дагестанцам, грекам». Да и в последующие годы многие свои научные труды он посвящал друзьям по экспедициям в Дагестане, Чечне, Осетии, Абхазии и в других местах Кавказа. Например, одну из монографий, «Зандакский могильник эпохи раннего железа на реке Ярык-су»,кавказовед посвятил памяти всех, кто занимался ранее изучением Зандакского некрополя – М.П. Пикуль, Е.И. Крупнову, В.Г. Котовичу, Н-Ф.Г. Полихрониди, Г.И. Андрееву, в том числе и чеченцам – А.А. Исламову и Я.С. Вагапову. Этнограф Ахъяд Исламов и специалист по исторической лингвистике, известный филолог Якуб Вагапов, археолог Майрбек Ошаев, очень рано ушедшие из жизни, до конца своих дней оставались благодарными Владимиру Ивановичу, сыгравшему главную роль в становлении их как ученых-кавказоведов. Они не раз бывали гостями в уютной московской квартире своего друга и наставника. Таким своим другом, наставником считают В.И. Марковина и канд. ист. наук, этнограф-кавказовед С-М.А. Хасиев, доктор филологических наук, завкафедрой русской литературы ХХ в. ЧГУ, профессор Х.В. Туркаев, известный журналист А. Сагаипов, а также заслуженные учителя, врачи, инженеры, агрономы, которым в молодости посчастливилось работать и общаться с этим милым, добрым и умным человеком.

Всем нам, юношам-вайнахам, работавшим в археологических отрядах Е.И. Крупнова, Н.Я. Мерперта, Р.М. Мунчаева, В.И. Марковина, В.И. Козенковой, после 13-летней унизительной и тяжелой ссылки принимавшим участие в археологических раскопках, общение с этими замечательными людьми и учеными было своеобразной отдушиной, а еще точнее – переходным шлюзом в русло нормальной человеческой жизни.

Не только для нашего поколения, неожиданно почувствовавшего и испытавшего на себе «оттепель» хрущевского времени, но и для всего народа это было второй волной рождения вайнахской интеллигенции. Первая, выросшая еще во времена царской России, в массе своей погибла в годы репрессий 30-х годов, на фронтах Великой Отечественной войны и в период депортации – 1944-1957 гг. Вернувшись на Кавказ в 1957 году, молодое поколение буквально рвалось к знаниям. И в этом стремлении нас вдохновляли вышеназванные московские ученые. Они были нашими маяками, мы старались равняться на них. Поэтому многие заканчивали вузы с отличием, поступали в аспирантуру, как бы осознавая, что народ без науки, образования и высоконравственных ценностей обречен на унижения, оскорбления, вплоть до вымирания. Именно такой новой интеллектуальной силой стала молодежь 50-60-х годов, из среды которой выросли со временем наши известные ученые, профессора, академики – С. Хаджиев, Р. Хасбулатов, И. Алироев, А. Хасбулатов, Я. Вагапов, М. Ошаев, А. Исламов, Х. Туркаев, Ю. Айдаев, К. Чокаев, С-А. Хусаинов, С-М. Хасиев, Х. Гакаев,А. Яндаров, А. Авторханов, Ш.Ахмадов и другие. Многие из них лично знали В.И. Марковина, остальные знакомы с его научными трудами.

К сожалению, этот цвет вайнахской интеллигенции не смог противостоять «ястребам войны» и другим черным силам. Страшная трагедия обрушилась в 1994 г. на Чечню и продолжалась 10 долгих лет. Ее отголоски, к глубокому сожалению, слышны по сей день в различных уголках Кавказа. В.И. Марковин, как и вся научная интеллигенция, и простые труженики России, тяжело пережил это лихолетье. Ведь лучшие годы своего творчества В.И. Марковин посвятил процветанию Чечни, возрождению ее древней и средневековой культуры и истории, а война уничтожила все бесценные археологические коллекции СКАЭ. С горечью следует признать, что чеченский народ не сумел воспользоваться мудростью предков, народной дипломатией и случилось то, что случилось – от цветущей, сказочной республики остались только руины, погибли безвинные люди, в том числе ученые, учителя, врачи, люди различных специальностей. Многих война раскидала по всему свету. А той малой горстке преподавателей вузов и школ, которая чудом выжила (среди них есть и друзья В.И. Марковина), после войны прищлось все начинать сначала, заново приступать к выращиванию третьей волны чеченской интеллигенции.

Вспоминается, как Владимир Иванович, там, высоко в горах, после изнурительной, но любимой работы, в доверительных беседах в палатках или на «этюдах» (В.И. Марковин всегда «в поле» активно занимался живописью: только чеченскому краеведческому музею он подарил перед войной, летом 1993 г., более 100 картин на кавказские темы – где они сейчас?) постоянно повторял, что нам, молодым чеченцам и ингушам, вернувшимся на родину, в первую очередь необходимо учиться, избавиться от пессимистических настроений, сложившихся в депортации. Мы прислушивались к таким советам и это позволило нам многого добиться. Думаю, что сегодняшняя молодежь Чечни нуждается в подобных советах.

В периоды средних веков и новое время горная Чечня состояла из отдельных обществ: Нохч-мохкахой, Аух(Арара-Аькхи), Аьккхи (горные), Мичик, Чаьнти, Мялхи, Чеберлой, Шарой, Шотой, Нашхой, Майсты, Садой, Терлой, Пешхой, Чинахой, Кей, Мержой, Хилдехарой, Галай, Мулкой, Орстхой и др. Каждое ущелье, которое они занимали в отдельности, до сих пор сохраняет руины жилых и боевых башен, склеповые сооружения и кладбища из каменных ящиков и грунтовых могил.

По мнению В.И. Марковина, весьма интересны архитектурные памятники до сих пор слабо изученного участка горной Чечни – общества Чеберлой, на границе с Дагестаном, возле высокогорного озера Кезеной-Ам, расположенного на высоте 1869 метров. К югу от озера, на расстоянии 5-6 км, у каньона р. Ансалта расположены два чеченских селения Хой и Кезеной, ныне мало населенные и представляющие руины башенных построек, разрушенных в ходе Кавказской войны Х1Х в. Западнее, в обширной котловине находится комплекс селений –Макажой, Джалкх, Игори, Буни, Ц1икара (Цикара), Орсо, Хиндой, Аре, Хархарой, Тундук, единственный в своем роде замок Алдам-Гези и другие. Все они объединяются под общим названием главного из них – Макажой. Из Макажоя через селения Хиндой и Аре ведут тропы в Шарой, к реке Шаро-Аргун и далее – в лесистую Ичкерию.

Вся эта территория, принадлежавшая обществу Чеберлой, археолого-этнографически мало исследована, хотя географы Х1Х и начала ХХ вв. часто упоминают отдельные факты из быта местного населения и бегло описывают некоторые башенные постройки и средневековые каменные стелы (К.Н. Зейдлиц, К.Н. Россиков, А. Россикова, К.Ф. Ган, Н.А. Буш, Г.А. Вертепов и др.).

В 1936 г. ряд селений Чеберлоя осмотрел известный археолог из Ленинграда А.П. Круглов. В 1956-1965 годы в этом регионе работала археологическая экспедиция под руководством В.И. Марковина, в дальнейшем здесь побывали С.Ц. Умаров и М.Б. Мужухоев. В итоге всех этих работ появились первые беглые публикации и обобщения.

Таким образом, Чеберлой – это уникальный заповедник древнего каменного зодчества чеченцев. Здесь очень много памятников чеченского изобразительного искусства – петроглифов. Их можно видеть на скалах замка Алдам-Гези, на стенах и арках башен в селениях Хой, Макажой, Хархарой, Хиндой и других.

- К сожалению, трагические события 1994-2004 годов принесли беду в этот райский уголок Чечни. В одночасье Чечня стала приграничной зоной, и теперь здесь грохочет тяжелая боевая техника, по ущельям разносится лязг гусениц танков, гул самолетов и вертолетов, треск стрелкового оружия, а следовательно, нависла опасность уничтожения древних археологических, этнографических и прочих памятников. Все это вызывает тревогу и опасение. Поэтому мы предлагаем военным людям бережно относиться к местным историческим памятникам, а также к флоре и фауне, при закладке пограничных застав и военных объектов, подбирая при этом территории, свободные от памятников древней и средневековой культуры Чечни – страны, к которой обращали свои взоры лучшие писатели России: А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой. Ведь ей обязаны они многими своими произведениями. И именно они впервые «постарались заглянуть в душу горца, увидеть не только его непреклонность в борьбе, но человеческую тоску и сильную молчаливую любовь…», – так писал археолог-кавказовед В.И. Марковин. Он взывает к нам, чтобы прошлое мы сопоставили с живым, настоящим, прониклись уважением к старому и бесконечно разнообразному новому. И, если вы заинтересовались культурой вайнахов, их самобытным зодчеством, памятниками старины и вам захотелось самим полной грудью вобрать в себя горный воздух, увидеть полет орла и башни гор, то поезжайте в страну вайнахов. Здесь любят гостей! – советует ученый.

Древняя и средневековая история вайнахов всегда была темой научных интересов Владимира Ивановича. Например, из более 300 опубликованных трудов, 98 имеют прямое отношение к истории вайнахов. Среди них особое место занимают такие книги, как: «В ущельях Аргуна и Фортанги»; «В стране вайнахов»; «Дагестан и горная Чечня в древности»; «Каменная летопись страны вайнахов»; «Зандакский могильник эпохи раннего железа на реке Ярык-су»; «Археологические памятники Чечено-Ингушской АСССР» (соавтор В.Б. Виноградов). Не менее интересны по своему содержанию десятки статей, вышедших в различных академических сборниках, изданиях и научных журналах.

На этих увлекательных работах выросла целая плеяда археологов страны вайнахов – А. Исламов и М. Ошаев, доктор ист. наук М. Мужухоев, кандидаты ист. наук Х. Мамаев, Р. Даутова, Д. Чахкиев и другие. Мне же повезло больше всех. Я не только проработал по два археологических сезона в каждом из отрядов СКАЭ, но и стал аспирантом Института археологии АН СССР, учеником Е.И. Крупнова. Эта высококачественная школа, которая, по выражению еще одного моего друга, В.И. Козенковой, была обусловлена, в первую очередь, притягательностью самой фигуры Е.И. Крупнова. И той высокой планкой, которая была поставлена им для себя и своих учеников в науке, в быту, в отношениях с людьми. На этих же традициях выросли и старшие, самые авторитетные ученики Е.И. Крупнова – В.И. Марковин и Р.М. Мунчаев. Герой этого очерка В.И. Марковин, как и Е.И. Крупнов, всегда с неизменным уважением относился к окружающим его людям. Он был строг и требователен к своим аспирантам и соискателям, коллегам по работе, и в то же время в нем всегда присутствовали чуткость и отзывчивость, такт и обходительность, гостеприимство и хлебосольство.

Ни один иногородний археолог, знающий его и знакомый с ним, не уезжал из Москвы, не побывав у него в гостях и не отведав вкусных яств, приготовленных супругой Владимира Ивановича – добрейшей Марией Ивановной. Гость всегда был согрет теплом и вниманием этой чудесной семьи. В этом гостеприимстве скорее всего проявлялись высоконравственные принципы его дворянского происхождения,сказывались многонациональные корни. Чеченская пословица гласит: «Шип акации изначально остр», т.е. уже в генах Владимира Ивановича были заложены доброта и порядочность. Его отец, Иван Алексеевич Марковин, был юристом, знал многие европейские языки, а мать – Жени Теодоровна Штейберг, уроженка г. Риги, помимо своего родного, немецкого, свободно владела русским, польским и латышскими языками. В такой порядочной, культурной и интеллигентной семье вырос В.И. Марковин.

Он ушел в иной мир на 86 году жизни. Многое повидал: и хорошее, и плохое – иначе не бывает. Но самое тяжелое – это терять родных и близких тебе людей, навсегда распрощаться с необыкновенными людьми, с которыми делил все – до последней крошки хлеба. Однако жизнь продолжается, и живым надо жить, согласно народной чеченской мудрости: «Молись Всевышнему, будто ты сегодня умрешь, трудись во благо, будто никогда не умрешь». В этом смысле Владимир Иванович был завидным оптимистом. Несмотря на свои тяжелые болезни, он активно продолжал работать и выдавать на-гора талантливо написанные книги и статьи. Так, в 2003 г. в соавторстве с Р.М. Мунчаевым он издает замечательную книгу «Северный Кавказ. Очерки древней и средневековой истории и культуры», а в 2006 г. увидела свет его уникальная монография по наскальному искусству предгорий Дагестана. У Владимира Ивановича было еще много интересных задумок по истории вайнахов и горцев Северо-Западного Кавказа. Но,увы, для их претворения в реальность не хватило жизни – таков удел всех людей на этой грешной и в то же время прекрасной земле.

Муса Багаев,доктор исторических наук, профессор №250 (1933)

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}