Родники утренней свежести («Вести республики»)

22.10.2013 12:43

Предлагаем новеллу из-под пера известного журналиста и писателя Олега Джургаева, которая, вне всякого сомнения, вызовет интерес читателя.

Друг мой Тельняшка

Вдоль голубоглазых озер, что тянутся по Хакаловой впадине, и что каскадом спускаются к окраине села Урус-Мартан, густыми ресницами кустятся заросли шиповника, терна, боярышника. Внизу они опутаны крепкими лианами ежевики, сверху вьются гибкие лозы дикого винограда. Не продерешься.

По высоким берегам, тут и там, разбросаны светлые ясеневые колки, а в глубоких логах по одному, а то и по двое высятся статные осокори с густыми серебристыми кронами. Неумолчно булькает вода в канале, день и ночь подпитывающем озера. Обрамленный живописным ракитником, он спускается по соединительным лоткам к дремучим зарослям камыша, растущего в воде.

Дед Махмуд — охранник совхозных озер, в которых водится рыбная молодь. Он большой любитель и знаток природы, мы с ним часто здесь встречаемся. Был у нас и общий друг — Тельняшка. Погиб он. Нелепо. До сих пор виню себя за чужое зло.

Все началось с курьеза. Решил я подшутить над дедом Махмудом. Рано утром незаметно пробрался к ближайшему от рыбацкого домика кусту боярышника и засел под ним. Дед, усевшись на полок покосившегося крылечка, неторопливо ладил цигарку. Чудак, право слово, — полно сигарет, а он упрямо верен самокрутке, все пальцы насквозь желтые. Я закуковал. Махмуд пыхнул голубоватым дымком и повернул улыбающееся бровастое лицо в мою сторону. «Кукушка» выдавала коленца без передыха. Дед пытался разглядеть птицу, но, хорошо зная, что кукушка чрезвычайно осторожна и не подпускает человека на близкое расстояние, не рисковал приблизиться к моему укрытию.

Вдруг на куст, под которым я притаился, смело спикировала какая-то птица. Села и воинственно заквохтала по-петушиному, она в своем понимании нагоняла на меня страх. Это был самец кукушки с характерным серым зобом и волнистыми поперечными темного цвета полосками по белому фону брюшка и боков. Ни дать, ни взять матросская тельняшка. На свой страх и риск я снова закуковал. Птица не улетела — то одним, то другим глазом внимательно изучала меня. Видимо, ее привлекла красная рубашка. Я опять подал голос. На мою радость, птица ответила. Долго мы перекликались. Дед Махмуд даже привстал. Вперив подслеповатые глаза в сторону куста и по привычке приложив к уху правую руку с дымящейся цигаркой (так вот почему у него и ухо «прокурено»!), он слушал необычную певческую дуэль. Прервалась она неожиданно — моего нового друга вспугнула небольшая хищная птица. По-моему, это был перепелятник. Кукушка быстро, даже стремительно, рванулась прочь на своих острых крыльях, управляемых длинным темным хвостом.

Дед снова присел на полок и густо задымил, а я незаметно вышел из своего укрытия и молча присел рядом. Махмуд пыхнул самокруткой и удовлетворенно сообщил, что объявилась на озерах вторая кукушка. Мне не хотелось разочаровывать его, раскрыв правду.

Но с тех пор я зачастил на озера. Завидев мою красную рубашку, птица издали устремлялась ко мне, и мы могли подолгу перекликаться, удивляя обитателей приозерных зарослей и доставляя большую радость деду Махмуду. А он каждый раз сообщал мне о тоскующей «паре». Дед даже выразил надежду, что отложат они яйца в чужие гнезда и появятся па озерах еще кукушки.

Новому своему другу я дал имя Тельняшка. Привязался ко мне он каким-то очень своеобразным, но по-человечески верным и трогательным чувством. Обычно, когда я собирался уходить, он начинал суетиться, квохтать, как тогда, при первой встрече, правда, на этот раз обиженно: не уходи, мол.

После одного из таких вот трогательных расставаний пришлось мне отлучиться в командировку. Вернуться на озера смог только через неделю. Специально надел ту самую красную рубашку и, чтобы мое появление не было преждевременно обнаружено, быстро юркнул под куст боярышника и принялся звать Тельняшку. Молчание. Зашел в другой конец, опять кукую — безответно. Долго я метался по зарослям, долго носилось одинокое кукование над озерами.

Наконец, отчаявшись дозваться, я обогнул крайнее озеро и по тропе вышел к ясеневому колку. Углубился в него. Что это?! Осторожно раздвинув стебли гумая, я обомлел. У моих ног, неестественно раскрестав крылья, лежала кукушка. На груди между волнистых полосок виднелись ржавые пятна — входные отверстия мелкой дроби. В глазах застыл немой укор. Скорее удивление прочел я в них. Друг мой, Тельняшка!

Заметив бегущего ко мне деда, я быстро спрятал птицу и вышел навстречу. — Только что слышал, как она в этой стороне куковала. А ты разве не слышал? — Под его бровями с добрый куст терна дрожали крупные слезы радости.

- Слышал, — соврал я.

- Вернулась, значит, птица. А то я думал, что мне показалось, — облегченно вздохнул он и дрожащими от волнения пальцами принялся разравнивать табачины на газетной осьмушке.

Позже, всласть накурившись, он сказал:

- Этак неделю назад забредал сюда один в красной рубашке и все тыкал мне в нос охотничий билет. Помню, в этом месте пристреливал новое ружье… Грешным делом, думал, не он ли… Целую неделю после этого кукушка не появлялась.

- В красной рубашке, говорите? Меня обожгла страшная догадка.

- Ну да, примерно с таким, как на твоей, рисунком, — ответил ничего не подозревающий Махмуд.

Грудь моя зашлась болью: «Обманула тебя красная рубашка, друг мой, Тельняшка! Летела ты, птица, навстречу человеку с радостью и доверием, а встретили тебя свинцом». И стало мне понятно удивление, застывшее в мертвых глазах кукушки. Да нет, все же это был немой укор в мой адрес. Ох, эта красная рубашка…

Так вот и погибла птица! Нелепо. Глупо. До сих пор виню себя за чужое зло. Тельняшку я похоронил на другой день втайне от деда. А чтобы он не кручинился, стал аккуратно по утрам ходить на озера и куковать до середины июля — именно в эту пору кукушки прекращают свое томное кукование. А Махмуд, каждый раз с радостью, сообщал мне о проделках птицы. Глаза его светились, молодели.

…Не знаю. Может быть, и останется на озерах следующей весной какая-нибудь залетная кукушка, на радость мне и деду. В расстроенных чувствах написал я в память о Тельняшке стихотворение. Вот оно:

Прости меня, птаха…

Распелась кукушка,

Доверившись мне.

Мы с ней куковали

В лесной тишине.

Да вот приключилась

Большая беда –

Мы с ней разлучились,

Видать, навсегда.

Прости меня, птаха,

Не то я хотел!

Пойми, невеличка,

Таков наш удел.

№198 (2131) 19 октября 2013г.

_{Все права защищены. При перепечатке ссылка на сайт ИА "Грозный-информ" обязательна.}