Человек на своем месте

06.11.2013 16:20

Предлагаем вниманию читателей интервью с заместителем министра по национальной политике, внешним связям, печати и информации Екатериной Курашевой. Она рассказала о своей работе и друзьях, а также о родителях, которые всегда её поддерживают.

– Екатерина Игоревна, вопрос, касающийся решения приехать в Чечню, некой смены образа жизни, Вам наверняка задают довольно часто, но я бы хотел поставить его несколько по-иному. Вы не жалеете о том, что приехали работать в республику?

– Если бы мне не понравилось в Чеченской Республике, я бы в тот же день собрала вещи и вернулась в Москву, в дом, где живут мои родители, которые меня любят и всегда ждут. Но сегодня я не исключаю возможности забрать их к себе, в Чечню, и вовсе не потому, что мне здесь одиноко. Напротив, я окружена множеством друзей, которых я уже считаю родными мне людьми. Как говорила моя бабушка, родственники определяются не только по крови, но и по духу. А родителей я бы хотела перевезти в Грозный, потому что уверена, что и им здесь будет хорошо.

– Каковы особенности работы в Чеченской Республике? Хотелось бы услышать и о минусах, конечно…

– В жизни каждый плюс может обернуться минусом, равно как и минус стать плюсом. Здесь главной неожиданностью для меня стало постоянное живое общение, которому люди отдают предпочтение. Я привыкла к тому, что в коммерческих структурах в Москве практически все контакты происходят посредством электронной переписки, даже если контактирующие сидят в одном здании и, более того, в соседних кабинетах. Электронная переписка может быть и сугубо официальной, и шутливой, и глубоко личной, какой угодно, но всё равно это переписка. А тут всё общение живое, непосредственное. Для человека нет проблемы приехать из центра Грозного на окраину города в Дом радио, чтобы поговорить о делах. К примеру, главный редактор газеты или журнала мог бы позвонить по телефону, написать на электронную почту, но он не ленится приехать и поговорить лично. По-моему, это свидетельствует как о серьёзном подходе к делу, так и об уважении к своему собеседнику. С одной стороны, это плюс – живое общение позволяет подкорректировать какие-то совместные решения, глядя друг другу в глаза, ведь буквы на мониторе не передают чувств, интонаций. Электронное письмо можно прочитать с собственной интонацией и не понять, что на самом деле хотел сказать человек. Живое общение даёт возможность более объективно оценивать то, о чём идёт речь. А минус в том, что бесценное время тратится на дорогу.

Также огромную роль играют чисто человеческие отношения, и в профессиональном плане люди взаимодействуют не просто как штатные единицы, а как личности. Я, честно говоря, не привыкла начинать свой день с того, что у меня интересуются, как мои дела. Между тем нередко утром, когда я только собираюсь выходить из дома, мне по какому-либо рабочему вопросу звонит моя помощница Зарема, которая сначала обязательно спрашивает «Как Ваши дела?» и лишь потом переходит к тому, что послужило поводом для её звонка. Казалось бы, какая разница как у меня дела с самого утра?! В Москве вопрос «Как дела?» означает не более чем форму приветствия – собеседнику, как правило, абсолютно всё равно, есть у вас вообще какие-то дела или нет. А здесь человек спрашивает, как дела, семья и многое другое, и при этом он действительно интересуется, ему нужно ответить, как себя чувствуют твои родители, не болеют ли дети и как твоё собственное здоровье.

У меня сотрудники часто спрашивают «Как настроение, Екатерина Игоревна? Как дела?», и я отвечаю: «Это зависит от того, как идут ваши дела». Не люблю, когда говорят «мои подчинённые», это меня коробит. «Сотрудники», «коллеги» – мы все коллеги.

– Екатерина Игоревна, кое-кто скептически относится к тому, что Вы действительно полюбили Чечню. Есть такие люди, которые считают, что Ваше решение работать здесь и Ваше назначение – это пиар-кампания Главы Чечни.

– Если смотреть со стороны, то, казалось бы, у меня не было никаких причин покидать Москву. Там у меня была вполне сложившаяся, насыщенная жизнь, иногда даже чересчур насыщенная, утомляющая. На протяжении 10 лет моя карьера развивалась очень правильно, удачно – ни одного горизонтального перехода, каждый раз переводилась на должность чуть выше. Деньги тоже не могли послужить причиной моего отъезда, так как, работая топ-менеджером в крупной коммерческой структуре, я получала больше, чем получаю сейчас здесь. Но как бы идеалистически это ни звучало – не в деньгах счастье. Об этом я вправе говорить, потому что в Москве зарабатывала немало, могла позволить себе покупать всё, о чем мечтает молодая женщина, хотя в столице уровень жизни другой и расходов там больше, чем в Грозном. Основные деньги в Москве, если у вас нет семьи, уходят на досуг. Так что с этой точки зрения не было никакого резона уезжать в Чечню.

Понимаю скепсис людей, которые спрашивают «Что ей здесь надо, чего она тут забыла?» Я попробую ответить так, чтобы это не выглядело пафосно. Когда десять лет работаешь с интересом и энтузиазмом, растёшь, переходишь из одной компании в другую в поисках новых горизонтов, но в конце концов понимаешь, что там в точности то же самое – те же типажи, только имена другие, те же побудительные мотивы, те же принципы взаимоотношений, – вот тогда интерес и энтузиазм пропадают. У меня возникло ощущение, что я продаю воздух и вся польза от моей работы – это моя собственная зарплата. Это одна из причин. Вторая причина – желание почувствовать не только профессиональную, но и социальную востребованность. Это желание у меня сформировалось ещё года за два до моего отъезда. Не раз я задавалась вопросом: куда идти дальше? Можно было менять банки на всё более крупные, стремиться вверх по этой карьерной лестнице, где, в принципе, мне знакома и последняя ступенька, и ничего нового для меня там нет. Но снова вопрос – что дальше? Имея опыт в области финансового маркетинга и связей с общественностью, в других сферах ты не очень востребован – это рынок, а на рынке всегда ищут людей с опытом работы в определённой сфере.

Возвращаясь к скепсису по поводу того, люблю ли я Чечню, скажу так: любовь это чувство, то есть нечто из мира иррационального – она приходит и уходит. Мне здесь на душе хорошо, я чувствую себя на своём месте. Что же касается такого аспекта, как пиар, то почему нет? Разве для республики плохо, когда успешная москвичка приезжает с желанием остаться здесь жить? Я ни в коем случае не умаляю этой составляющей своей жизни в Чечне: пример того, что люди готовы изменить свой образ жизни, поменять Москву на Чечню, важен скорее для республики, чем для меня. Но если бы я считала себя исключительно «украшением» Правительства Чеченской Республики, я бы не смогла здесь оставаться. Достаточно посмотреть на мой статус и круг обязанностей, чтобы понять, что в моём случае пиар – не главное. Если бы нужно было только «украшать», я бы занимала должность какого-нибудь консультанта, советника, помощника, но никак не замминистра, курирующего СМИ, которые, напомню, формируют общественное мнение.

– Вы работаете в большом ведомстве, в Вашем подчинении много людей. Что Вы можете сказать об уровне их профессионализма?

– Нужно признать, что общий уровень профессионализма в Чеченской Республике несколько ниже того, с которым я привыкла работать. Я объясняю это тем, что война неизбежно отбрасывает народ назад, порой на десятки лет. Профессиональный разрыв мог быть ещё больше, если бы не объединивший чеченцев всеобщий энтузиазм, позволивший в фантастически короткий срок восстановить республику и энергично решать проблемы мирного строительства. Приглашая меня на работу, Глава республики среди прочих задач поставил передо мной задачу передавать те знания и опыт, которые я накопила в Москве. Нельзя не отметить, что люди, с которыми я работаю, очень быстро всё схватывают, впитывают как губка. То, с чего мы начинали, когда я только пришла, – элементарное построение системной работы, и то, что есть сейчас, – это земля и небо. Люди хотят учиться и, что очень важно, быстро учатся. У нас действует принцип: решай задачу сам, если не можешь, то приходи и спрашивай – я знаю, как её решить. Но при этом запоминай, учись – ведь если я всё время буду работать вместо тебя, то возникает вопрос: зачем нужен ты? Руководитель не должен делать из людей марионеток, выполняющих лишь простейшие линейные функции. Его задача – растить сотрудников, способных думать и принимать самостоятельные решения в рамках делегированных им полномочий. Хороший руководитель, как говорят японцы, тот, кто уехал в отпуск и этого никто не заметил – отлаженная им структура продолжает работать как часы. При этом руководитель ни в коем случае не должен ограничивать сотрудника в его стремлении к творчеству. В той сфере, где работаем мы, это особенно ценно.

– Вы одеваетесь очень скромно. Это Ваш стиль по жизни или дань местным традициям?

– Не лукавя, скажу, что особой тяги к коротким юбкам и вызывающей одежде у меня никогда не было. Дань местным традициям? Да, здесь женщины не носят брюк, это правда. Но мне это не создаёт ни малейшего дискомфорта, а правильно подобранная юбка украсит любую женщину. Одежда призвана подчеркивать наши достоинства и скрывать недостатки. Недавно был случай: я летала в Москву и, поскольку в самолёте тесно, обратно полетела в джинсах. Прилетела в Грозный, вышла из аэропорта и сразу попросила встречавшего друга быстрее отвезти меня домой – мне нужно было срочно переодеться. И не потому, что на меня кто-то обращал внимание, сейчас в Грозном бывает немало туристов, а потому, что в платье или юбке мне на самом деле лучше. Да, я женщина, есть свои нюансы, это многое определяет и в жизни, и на работе. Но мне хотелось бы, чтобы мои коллеги и руководители не отвлекались на этот момент, когда мы на работе. Так что закрытая одежда мне помогает и в этом вопросе.

– И всё-таки дань уважения?..

– Если бы я покрыла голову, тогда – да.

– А были рекомендации носить платок?

– Когда Глава республики приглашал меня на работу в Грозный, мы это обсуждали и он не возражал против того, что я не ношу платок. Я человек европейский, я христианка, я остаюсь верной своим традициям, и это важно – остальному миру понятно, что меня не принуждают, я свободна. Покрываю голову, когда выезжаю в отдалённые села, хотя вовсе не боюсь, что на меня будут показывать пальцем. На меня и в городе обращают много внимания. В частной жизни я всё чаще ношу платок, потому что мне это нравится, платок – красивый предмет туалета. Я убедилась в том, что платок идёт любой женщине, вопрос в том, как его повяжешь. Традиционное повязывание платка назад мне не подходит, а восточный стиль чалмы мне очень даже идёт. Но скажу определённо: пока я христианка, на работу в платке ходить не буду. Потому что платок – это признание верховенства мужчины. А на работе все равны. Я готова признавать главенство мужчины в частной жизни, но никак не на работе.

– Как-то в Инстаграме Вы сообщали о приезде в Грозный Вашего отца. Отмечали, насколько для Вас важно его мнение. Остался ли отец доволен увиденным, условиями, в которых Вы живёте и работаете? Что семья думает в целом о Вашем решении приехать в Чечню?

– Я ехала сюда не в командировку, у меня было и остаётся твёрдое намерение жить здесь. Будь мои родители против, я бы не поехала. Для них очень серьёзным шагом было отпустить дочь – но не в Чечню, а от себя. Я всю жизнь прожила с родителями, я единственная дочь своего отца. Когда принимала решение, больше всего переживала, что он меня не поддержит. В нашей семье не принято запрещать, но принято высказывать свою точку зрения. Ни разу не слышала от отца слова «запрещаю», поэтому очень боялась, что оно впервые прозвучит из его уст. И я знала, что он не станет смотреть на какие-то опасности, я знала, что он запретит только в том случае, если не будет уверен, что я справлюсь. А когда в июне я приезжала в Москву, мы сидели с родителями за обедом и отец сказал, что уважает меня и гордится мной. Это было для меня самое ценное. Сегодня уважение отца – это то, чем я дорожу больше всего на свете. Приехав ко мне в Грозный, он в первую очередь оценивал моё эмоциональное состояние, то, как я чувствую себя, как общаюсь с людьми, в том числе с коллегами. Он остался доволен и, уезжая, сказал: «Ты меня принимала у себя дома». Я знаю, что ему хочется снова приехать. А не так давно у меня побывала и мама. Её любовь и поддержка значат для меня не меньше, чем любовь и поддержка отца. И она смотрела на то, как я живу, практически под тем же углом, что и отец. На прощание мама сказала: «В следующий раз приеду, чтобы здесь пожить».

– Как Вы себе представляете свою семейную жизнь в Чечне? Возможно совмещение работы здесь и личной жизни?

– Если муж живёт в одном месте, а жена в другом – это уже не семья. Я в этом убеждена.

– Пока же Вы не замужем?

– Очевидно, Богу было угодно, чтобы прожитые мною годы были посвящены в первую очередь работе и карьере. Я не исключаю, что создание семьи – это следующий этап моей жизни. Но в любом случае замуж «для галочки» не выйду.

– Национальность имеет значение?

– Имеет значение человек!

– Про чеченские СМИ не всегда говорят хорошо, прежде всего сетуют на отсутствие свободы слова. Есть какие-то установки по формированию общественного мнения, есть цензура?

– Отрицать наличие установок со стороны руководства республики было бы смешно. Более того, такие установки необходимы. Ведь предназначение СМИ не в том, чтобы просто распространять без разбора какую попало информацию. СМИ призваны играть в обществе важнейшую роль – воспитывать людей, объединять их вокруг общих ценностей и созидательных задач, формировать правильное общественное мнение. А это государственная функция. Почему-то понятия «правильное общественное мнение» и «цензура», то есть контроль власти за деятельностью СМИ, зачастую воспринимают в негативном ключе, а под свободой слова подразумевают полное отсутствие каких бы то ни было ограничений в информационной сфере. Между тем попробуйте привести пример цивилизованного государства, где вообще нет цензуры, иными словами, где можно опубликовать в прессе любой (подчёркиваю – любой!) материал. Представьте себе, что в США суд сделает с газетой, напечатавшей призыв к сотрудничеству с «Аль-Каидой». Или что будет в Германии с журналом, предоставившим свои страницы неонацистам. Государство обязано присутствовать в медиа-пространстве, чтобы через средства массовой информации объяснять, что хорошо, а что плохо, воспитывать граждан в духе прекрасных национальных традиций, основанных на человеколюбии, благородстве. И одновременно не допускать использования СМИ в целях, противоречащих интересам общества. У чеченских журналистов есть все возможности говорить правду, поднимать проблемы, давать конструктивную критику. И смею заверить, Глава и Правительство Чеченской Республики не оставляют их публикации без внимания.

– Спасибо, Екатерина Игоревна. Уверен, что наши читатели получили исчерпывающие ответы на свои вопросы. Удачи Вам!

Абдул-Бар Арсанукаев